Дорога на Элинор
Шрифт:
Варвара по-прежнему вертела в пальцах авторучку и думала, должно быть, о своей незадавшейся жизни. Двадцать три года, а еще не замужем…
Терехов положил перед ней папку и сказал самым любезным тоном, на какой оказался способен:
— Варенька, ты уверена, что это мое произведение? Я имею в виду — посмотри, пожалуйста, мой диск. Если он, конечно, сохранился.
— Не понимаю, — сказала Варвара. — Что вы хотите сказать, Владимир Эрнстович?
— Просто поставь мой диск, я хочу видеть текст на экране.
Коробочка с дисками лежала на компьютерном столе, Варваре пришлось встать, обойти Терехова, сесть во вращающееся
Диск он узнал, это был тот диск, который он передал Варваре две недели назад. И наклейка сохранилась: «Терехов. Смерть, как видимость».
— Вот, — с удовлетворением произнес Терехов. — Именно.
Варвара вставила диск в дисковод, потыкала указательным пальцем в клавиатуру, на экране возникла страница «Word», и всплыл текст:
«Владимир Терехов. Вторжение в Элинор.
Глава первая, для неискушенных читателей.
Левия поднялась со своего ложа, сознавая, что претерпела в последние часы вовсе не те превращения, какие ожидала»…
— Черт! — воскликнул Терехов. — Это не мой текст! Я не понимаю! Что происходит?
Следующие два с половиной часа до окончания рабочего дня остались в его памяти сплошным серым кошмаром. Сначала он кричал на Варвару, а Варвара кричала на него, потом оба они кричали на парня, имени которого Терехов не знал и который работал в издательстве компьютерным гением. На самом деле должность его звучала иначе, но занимался он тем, что исправлял компьютерные баги и приводил в порядок сбойные — если такие попадались — диски и дискеты.
Накричавшись, все трое отправились к главному редактору издательства Михаилу Евгеньевичу Хрунову, прихватив по дороге Дину Львовну. В кабинет их не хотела пускать секретарша Валентина Николаевна, и в приемной они еще немного покричали, причем парень-компьютерщик кричал теперь громче остальных, поскольку сообразил, что вину за странный баг свалят именно на его ни в чем не повинную голову.
В кабинете Хрунова они оказались за пять минут до окончания рабочего дня, но главред, в отличие от Дины и компьютерного гения, никуда не торопился — на вечер у него были билеты в Театр на Таганке, названия пьесы он не знал, да это и не имело значения, театр он все равно не любил, но жене нравилось «выезжать в свет», и Хрунов регулярно — не реже двух раз в месяц — вывозил свою Лизу в общественные места, неимоверно при этом скучая и ожидая любого подходящего случая, чтобы запустить руку в сумку, с которой он не расставался даже на театральном представлении, вытащить новую книгу его издательства и углубиться в чтение, доставлявшее гораздо большее наслаждение, чем наблюдение за артистами, без толку метавшимися на сцене и своими воплями только портившими напечатанный на бумаге текст.
— Михаил Евгеньевич, — твердо заявил Терехов, — произошла странная и очень неприятная история. Каким-то образом текст моего романа оказался заменен другим.
— Ха! — бросил с презрением компьютерщик, всем видом показывая, что автор несет чушь, поскольку сам и принес в издательство текст, от которого сейчас так упорно открещивается.
— Да? — спокойно сказал Хрунов. Жена должна была заехать за ним на машине, у него оставался еще час времени, и в возникшей ситуации он мог разобраться без спешки, гнева и пристрастия. — Варенька, на какой стадии работа?
— Готова первая корректура, — мрачно сказала Варвара. — Согласно плану, книгу нужно сдать в типографию в понедельник.
— Сегодня среда, — сообразил Хрунов. — Два рабочих дня. Если Владимир Эрнстович заменит рукопись…
— Не успеем! — сказала Варвара.
— Когда ж мне читать столько? — одновременно воскликнула Дина.
Компьютерный гений промолчал — это была не его проблема, — а Терехов объяснил наконец ситуацию, в которую за два прошедших часа женщины врубиться так и не сумели:
— Я не могу заменить рукопись, — сказал он. — У меня ее нет.
— Как это? — не понял Хрунов. — Существует же копия. На диске, на «винте»…
Сдерживая эмоции и подбирая слова, чтобы не использовать при женщинах нецензурных выражений, Терехов рассказал о происшествии в метро, исчезновении и возвращении «дипломата», о вирусе, внезапно поразившем его компьютер, и о том, наконец, что ни единой копии нового романа — кроме сданной в издательство — у него не осталось. И если в издательстве текст оказался кем-то подменен…
— Текст был на диске, а диск принесли вы, — встрял наконец в разговор компьютерщик.
— Черт! — воскликнул Терехов. — Значит, этот грабитель из метро… Он заменил диск с моим романом и записал какой-то другой!
— Под вашей фамилией? — поднял брови Хрунов. — Так не бывает, извините… Варенька, то, что нам принес Владимир Эрнстович и от чего сейчас почему-то отказывается, — это хорошая книга?
Варвара переглянулась с Диной, посмотрела на Терехова и твердо сказала:
— Да. Хорошая. В сто раз лучше той дряни, что писал Владимир Эрнстович раньше.
Такого выпада от всегда вежливой Варвары Терехов не ожидал совершенно и потому не сумел издать ни звука, только повел шеей, будто ему не хватало воздуха.
— Как называется? — спросил Хрунов. — Я имею в виду то, что готово к сдаче.
— «Вторжение в Элинор», — сказала Варвара.
— Ничего, — оценил Хрунов. — Продолжайте работать. Другого романа нам Владимир Эрнстович представить не может, верно?
— Да я вам что — Россини? — вырвалось у Терехова. Почему ему в голову пришло имя итальянского композитора, он не знал и сам — кажется, слышал о том, что, оказавшись в похожей ситуации (в начале девятнадцатого века?), Россини за неделю написал новую оперу, оказавшуюся тем самым «Севильским цирюльником», которым уже почти два столетия восхищались меломаны.
— Не может, — сделал вывод Хрунов, знавший, видимо, что Россини все-таки не успел за неделю написать новую оперу. — Продолжайте работать, — повторил он. — В другой раз Владимир Эрнстович будет внимательнее. А рукопись, — он протянул руку к папке, которую Дина прижимала к груди, — я на досуге почитаю. Если что — придется вам, Владимир Эрнстович, возвращать аванс и оплачивать непроизводительные издательские расходы.
Возразить Терехов не успел — заверещал лежавший на столе мобильник, Хрунов одной рукой прижал к уху телефон, а другую протянул за папкой с рукописью. Звонила жена, она подъезжала к зданию издательства, нужно было спускаться. А папку он возьмет с собой — почитает в антракте. Мудрит Терехов — написал, наверно, нечто новое, для самого неожиданное, и боится, что не издадим, вот и устроил перестраховку… Почитаем, увидим.