Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка

Генерал-майор Москаленко был раздражен. И раздражение это выплескивалось сейчас на стоящего перед ним навытяжку капитана.

…Наступление 1-й гвардейской армии южнее Котлубани, на которое командование фронта возлагало столько надежд, оказалось неудачным. Что послужило главной причиной общего неуспеха? Недостаточная подготовка войск, сила противника или невозможность в голой степи скрыть от врага перемещение сотен машин и тысяч бойцов? Трудно было ответить однозначно. Вероятно, что и дополнительный день, предоставленный фронтовым начальством, не пошел на пользу. Ведь, несмотря на все грозные директивы, некоторым

подразделениям пришлось-таки использовать светлое время суток для слаживания и рекогносцировки. И это тоже не могло не вызвать законных подозрений противостоящей стороны — воздушная разведка у немцев была поставлена очень даже неплохо. В любом случае итог оказался плачевным. От танковых корпусов и бригад остались жалкие ошметки, а стрелковые дивизии потеряли почти половину боевого состава. Член Военного Совета армии, как на грех, умудрился загреметь в госпиталь с банальным аппендицитом. Начальник политотдела погиб — и чего его только понесло на ту высотку, где немцы как раз организовали контратаку? Сменщик только-только входит в курс дела, и теперь что, командарму самому надо разбираться с этими комиссарскими делами?..

Кирилл Семенович буквально впился взглядом в лицо немолодого капитана, редактора армейской малотиражки.

— Что это за х…? — генерал помахал перед носом проштрафившегося сложенным вдвое газетным листом.

— …?

— Вы что, капитан, не поняли еще, что это трибунал? — рявкнул командующий. — Вам что, Мехлис нужен для понимания?

— Товарищ генер…

— Что товарищ генерал? — командарм сунул газету в руки капитану. — Вслух читай, едренть, писанину свою.

Капитан прокашлялся и враз севшим голосом прочел первые строчки:

— Подвиг танкистов… Экипаж легкого танка из 12-й танковой бригады…несмотря на гибель командиров батальонов и потерю почти всех боевых машин…

— Слыхали? — Москаленко обернулся к сидящим за столом начальнику штаба и новому начПО армии. — Да с такими газетчиками противнику никакая разведка не нужна. Наряд сил, потери наши, да все, что угодно — все в этой…этой…тьфу.

— Товарищ генерал-майор, капитан Афанасьев только вчера на должность заступил, не успел он просто проверить все, — скороговоркой выпалил политотделец, пытаясь хоть как-то защитить подчиненного.

— Да откуда он взялся такой? Что, других, нормальных не нашлось?

— Прежний редактор под бомбежку попал со всем хозяйством. А капитан Афанасьев, он из госпиталя только…

Москаленко хмуро глянул на политработника, заставив того примолкнуть.

— На, Палыч, почитай, — генерал бросил злосчастную газету начальнику штаба, крепко сложенному орденоносцу-полковнику лет тридцати пяти.

Обладатель четырех шпал и двух орденов Красного Знамени внимательно просмотрел передовую статью, а потом вдруг откинулся на стуле и громко заржал. Заинтригованный начальник политотдела пододвинулся к полковнику и через несколько секунд тоже прыснул в кулак. Москаленко недоуменно посмотрел на подчиненных.

— Да вот, Кирилл Семенович, пассаж тут один, — задыхаясь от смеха, профырчал начштаба. — Читаю. "Роте поставили задачу выбить немцев из хутора. Наши бойцы успешно справились с задачей. Они вы…". Ой, нет, не могу. Читайте сами, товарищ генерал.

Генерал взял протянутую газету и медленно прочел отчеркнутую фразу:

— Они вы…ли фашистов, — командарм на мгновение запнулся. — Что-что они сделали?!

— Наборщики, наверное, две буквы случайно местами поменяли, — пояснил политотделец оторопевшему генералу. — Им-то все равно, что "выбили", что "вы…ли", ну, сами понимаете.

— М-да, серьезные ребята наши танкисты, — криво улыбнувшись, произнес Москаленко, а затем, посуровев, продолжил. — Ладно. Короче так. Весь тираж изъять. Писателя этого… как его там?

— Красноармеец Кацнельсон, — назвал фамилию автора передовицы немного осмелевший капитан.

— Да, Кацнельсона этого — на передовую, к танкистам. Они ему там быстро стиль поправят. А вам, капитан Афанасьев, ответственнее надо относиться к своим обязанностям. Газеты писать — это вам не ротой командовать. Все, идите.

— Есть, товарищ генерал-майор, — капитан вскинул руку к виску и, по-уставному развернувшись, покинул помещение. Выйдя на улицу, Афанасьев мысленно улыбнулся — на столе редактора уже несколько дней лежало заявление красноармейца Кацнельсона с просьбой направить его в боевую часть. "Ну что ж, уважим парня, раз сам командарм приказал. Да и статья эта… хорошая статья, если уж на то пошло, честная. Как было, так и написал, он же весь день в бригаде провел, да не в штабе, а в бою, с танкистами… Эх, жаль, мне нельзя — к строевой не годен…".

— Кирилл Семенович, а с танкистами-то чего делать будем? — поинтересовался начштаба у Москаленко, когда капитан ушел. — Ну, с экипажем этим, про который в газете?

— Чего, чего, — проворчал командующий. — Наградить танкистов. Чего с ними еще сделаешь, раз они даже немцев того… выбили, — а потом добавил вполголоса, почти прошептал. — Эх, если бы они еще и удержались там. Хотя бы на час, хотя бы на полчаса…

День 17 сентября для командира танка сержанта Евгения Винарского выдался длинным, нудным и исключительно суматошным. Заправка боевой машины горючим, устранение мелких неполадок, отработка десантных действий с приданными роте легких танков пехотинцами — дела, конечно, нужные. Да только смотреть, как бойцы в выцветшем х/б в очередной раз неуклюже вскарабкиваются на родной Т-70, пачкая грязными сапогами свежеокрашенную броню, было выше его сил. А умение лихо спрыгивать на ходу для пехтуры вообще оказалось задачей непосильной. Им даже удержаться на броне было трудно, и при резкой остановке горе-десантники могли только судорожно цепляться за поручни и выступы и, путаясь в снаряжении, неловко сползать на грешную землю. Немолодой сержант, командир приданного отделения автоматчиков, только разводил руками и даже не пытался оправдываться в ответ на ругань танкиста.

Часам к пяти этот кошмар наконец-то закончился, но только для того, чтобы смениться новым. Появившийся ротный дал указание привести машину в божеский вид, и Евгений на пару с мехводом Серафимом Барабашем еще полчаса оттирали броню от грязи и пыли.

Вместо ужина под обрывистым склоном сухой балки состоялся митинг батальона, на котором комбат зачитал приказ командарма о завтрашнем наступлении. Выступивший после политрук толкнул речь о необходимости всеми силами бить врага, о готовности прийти на помощь осажденному Сталинграду и под конец громко провозгласил клятву верности социалистической Родине. После троекратного "Клянемся!" танкисты разошлись по машинам.