Дорога перемен

Пиколт Джоди Линн

— Чувствуешь запах мяты? — спрашивает он. — Она растет здесь повсюду.

— Ты вырос в Стоу? Ты так много знаешь.

Хадли улыбается.

— Я вырос на ферме в Массачусетсе, в Хадсоне. Но мама продала ферму после смерти отца. Сейчас она живет в Нью-Гэмпшире. В горах. — Он поворачивается ко мне. — А ты выросла в Сан-Диего?

Я поднимаю на него глаза.

— А что, похоже?

Он поднимает тростинку у кромки воды и зажимает ее между передними зубами.

— Не знаю. А как выглядят жительницы Сан-Диего?

— Ну, обычно это тощие блондинки, совершенно пустоголовые.

Я рассчитываю, что он

воспримет это как шутку, но Хадли так внимательно смотрит на меня, что кажется, будто его взгляд прожигает дыру у меня на рубашке. Он начинает с моих ног, а заканчивает пристальным взглядом в глаза.

— Два признака из трех совпадают, и я не могу сказать, какие именно.

Какое-то время мы прогуливаемся по берегу озера, по нашим коленям хлещет камыш. Один раз Хадли нагибается и очень буднично убирает у меня с бедра клеща. Он рассказывает мне о дяде Джоли, о Сэме.

— Джоли однажды просто приехал сюда, и, должен признаться, я немного ревную — я работаю у Сэма уже семь лет, а этот городской парень с напыщенным видом появляется в саду и начинает творить чудеса. Что правда, то правда, даже не сомневайся. Твой дядя может — господи, как же смешно это звучит! — исцелять деревья. Он один спас больше погибающих деревьев, чем все мы вместе взятые.

Я удивлена и хочу сама прикоснуться к дереву, посмотреть, не передается ли такой дар по наследству. Хадли продолжает говорить. У него необычный акцент — по всей видимости, его и называют бостонским — с причудливо растянутыми «а» и проглоченными «р».

— Сэм стал управлять садом, когда у его отца случился сердечный приступ. Сейчас его родители живут в Форт-Лодердейле во Флориде. Но Сэм уже давно вынашивал эти планы. В тот же день, как его отец покинул Большой дом, он начал выкапывать и пересаживать деревья. — Он обводит взглядом вершину холма. — Я к тому, что сейчас сад выглядит отлично, шаг оказался правильным, но я бы на такое никогда не решился. А Сэм — он такой.

— Какой?

— В чем-то азартный, наверное. Очень рискованно пересаживать хорошо укоренившиеся деревья, и он это знал: когда речь заходит о сельском хозяйстве, он намного умнее меня. Но то, как все здесь было, не соответствовало тому, что он рисовал у себя в воображении. И он решил сделать так, чтобы все пазлы совпали. Чтобы каждый фрагмент мозаики оказался на своем месте.

Хадли садится на гору камней у озера и указывает на растущие вверху деревья.

— Слышала, как кричит кардинал?

Раздается звук, похожий на писклявую игрушку, — высокий и низкий, высокий и низкий, высокий и низкий. Потом из зарослей вылетает ярко-красная птица. «В таких вещах парни разбираются лучше», — думаю я.

— Очень любезно со стороны Сэма разрешить нам остаться здесь, — завязываю я светскую беседу.

— Не хочу обидеть ни тебя, ни твою маму, но он делает это ради Джоли. Сэм не очень-то жалует гостей, особенно женщин из Калифорнии. Если честно, он всю неделю сокрушался по этому поводу. — Хадли смотрит на меня. — Наверное, не стоило тебе этого говорить.

— Ничего, все в порядке. Похоже, он уже выместил недовольство на моей маме. Она упала на кучу навоза, а он даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей.

Хадли смеется.

— А чем же можно помочь человеку, упавшему в кучу навоза? — спрашивает он. — Разве твоя мама родом не из этих мест?

— Она из Ньютона.

Это рядом?

Хадли присвистывает сквозь зубы.

— Фактически близко, но в действительности — совершенно иной мир. У Сэма на плече шрам, который он получил в окрестностях Бостона. Жители Ньютона из тех богачей, которые всегда голосуют за поддержку местных фермерских хозяйств, но на самом деле понятия не имеют, как мы здесь работаем. Девочки из Ньютона, когда мы учились в школе, всегда хихикали, завидев нас, — пытались закадрить, но близко к себе не подпускали. Как будто мы всегда грязные, потому что трудимся, а не водим ручкой по бумаге. Некоторые из них были по-настоящему горячие штучки. И сводили Сэма с ума.

Хадли поворачивается ко мне. Он улыбается и хочет еще что-то добавить, но его улыбка угасает, и он продолжает только глупо пялиться на меня.

— У тебя очень красивые глаза.

— Да, мутация, — отвечаю я. — На уроке биологии учительница ходила по классу, а мы говорили ей свои генетические комбинации. Ну, знаешь: большая «Б», маленькая «б» и так далее. Все голубоглазые дети говорили маленькая «б» и маленькая «б», все кареглазые говорили — большая «Б», маленькая «б», или большая «Б», большая «Б». Когда учительница подошла ко мне, я сказала: «У меня зеленые глаза», и она ответила, что зеленые глаза — это мутация голубых. Как какое-то отклонение под воздействием радиации.

— В таком случае, это очень красивая мутация.

Хадли улыбается, а я думаю, что еще никогда не встречала такой открытой улыбки. Он как будто говорит: «Пойдем со мной, вместе у нас целая вечность».

Мы еще немного гуляем по берегу озера (Хадли уверяет, что, благодаря им с Сэмом, там полно речного окуня), а потом обсуждаем северную часть сада. Наконец вдалеке от дома я начинаю замечать яблони с висящими на них яблоками. Хадли говорит, что это сорт «пуритан» и «квинтес» — кисловатые и терпкие на вкус, но отлично подходящие для приготовления некоторых блюд. Мы подходим ближе, я вижу Сэма, дядю Джоли и маму.

— Где вы бродили, ребята? — интересуется дядя Джоли. — Мы уже хотим обедать.

Хадли легонько подталкивает меня, и я делаю шаг вперед.

— Ходили к озеру. Ребекка рассказывала мне о глупостях, которые вы творите на семейных праздниках по случаю Рождества, — отвечает Хадли, и все смеются.

— Сэм, — интересуется мама, — Джоли говорит, что у вас здесь почти пятьдесят гектаров?

Сэм кивает, но по его лицу я вижу, что он не хочет говорить на эту тему. Интересно, он не хочет обсуждать именно это или просто не хочет разговаривать с мамой?

— Вы разбираетесь в яблоках? — спрашивает он, а когда мама отрицательно качает головой, добавляет: — В таком случае это не будет вам интересно.

— Еще как будет! Так какие сорта вы выращиваете?

Сэм игнорирует ее вопрос, поэтому Джоли и Хадли поочередно называют сорта яблонь, растущих в саду.

— А это что за сорт?

Мама протягивает руки к дереву, мимо которого мы проходим, и срывает одно из ранних яблок — «пуритан», как назвал этот сорт Хадли. Все происходит невероятно быстро. Вот она держит его на солнце, чтобы получше рассмотреть, потом подносит ко рту, чтобы откусить. Неожиданно идущий следом Сэм через мамино плечо выбивает у нее из руки яблоко. Оно катится по подстриженной траве и останавливается у другой яблони.