Дорога шамана
Шрифт:
Но вот что удивительно – сей праведник в нашей палате больше ни разу не появился. Несмотря на изматывающую лихорадку и беспредельную слабость, я умудрился заметить, что люди, ухаживающие за стонущими кадетами, совершенно не похожи на военных. Нас теперь окружало гораздо больше женщин, и часть из них отличались далеко не безупречным поведением. Однажды я своими глазами увидел, как одна из сестер милосердия шарила в карманах лежащего без сознания кадета. Однако я был не в состоянии не только поднять руку, но даже произнести хоть слово. Когда я в следующий раз открыл глаза, кадет был накрыт с головы до ног грязной простыней. Меня
– Но он мертв! – настаивал один из стариков. – Нельзя, чтобы покойник лежал среди живых – он, того и гляди, начнет вонять. А тут и без того ужасно пахнет.
– Оставьте его! – резко приказал доктор Амикас, но в его голосе уже не было прежней силы. Он выглядел ужасно постаревшим и изможденным. – Вы будете уносить отсюда только те тела, на которые я сам укажу. Накрывайте их простыней, если вы считаете, что так будет правильнее, но не трогайте их. Я хочу, чтобы прошло не менее двенадцати часов между моментом смерти и выносом тела.
– Но зачем? Ведь в этом нет никакого смысла! Так нельзя!
– У меня есть на то причины. И давайте больше не будем пререкаться!
– Значит, это правда? – вмешался в разговор другой мужчина. – Правда, что женщину положили в гроб, а когда люди услышали, как она стучит в крышку, было уже слишком поздно? И она умерла в гробу, на кладбище.
Лицо доктора помрачнело еще сильнее.
– Ни одно тело не будет вынесено отсюда без моего разрешения, – негромко проговорил он.
– Доктор, – хриплым шепотом позвал я, но он меня, похоже, не услышал. Тогда я с трудом откашлялся и прохрипел уже громче: – Доктор!
Он обернулся.
– Что, мальчик? – тихо спросил он.
– Вы поговорили обо мне с полковником? Он знает, что Колдер солгал?
Доктор посмотрел на меня с откровенным удивлением, и я понял, что он забыл о моих бедах. Он рассеянно потрепал меня по плечу.
– Колдер очень болен, да и сам полковник нездоров. Он боится, что потеряет единственного сына. Сейчас с ним бесполезно разговаривать о чем бы то ни было.
В этот момент кто-то из больных громко застонал, затем послышались характерные звуки рвоты, и на пол потекла отвергнутая организмом жидкость. Доктор поспешил к страдальцу, унося с собой мою последнюю надежду. Колдер умрет. И никто никогда не поверит в то, что он меня оболгал. Выживу я или нет, но позора мне не избежать. Если я умру, мой отец похоронит вместе со мной свое бесчестье. Если меня не станет, семья сохранит свое доброе имя.
И в следующий раз в кошмар лихорадки я погрузился совершенно сознательно. К моим губам поднесли чашку с прохладной водой, но я отвернулся. Я не стану пить.
Я умер.
И оказался там, где правит мрак и царствует пустота. Я вглядывался в вечную тьму. Но я был не одинок. Множество бесплотных теней бесцельно топтались на месте, как и я, несчастные и равнодушные. Я не мог разглядеть их черты. Расплывчатые лица, бесформенные фигуры, впрочем, изредка мне удавалось различить какие-то отдельные детали. Женщина вспомнила о своем обручальном кольце, и оно засияло золотом на призрачной руке. Плотник сжимал молоток. Мимо прошел солдат, на груди которого блестели полученные за храбрость медали. Но большинство не имели характерных черт или драгоценных безделушек, унесенных с собой из прежней жизни. Я двигался среди них без всякой цели и смысла. Прошло какое-то время, и я вдруг почувствовал, что меня влечет в определенном направлении, и пошел на зов.
Как вода, выбирающая самый легкий путь среди нагромождения камней, я присоединился к потоку уходящих душ. Не испытывая ни капли любопытства, я все же огляделся и понял, что мы приближаемся к пропасти. Большинство душ, подходя к краю, медлили, а потом устремлялись вперед и исчезали из виду. Я подошел к обрыву и заглянул за край. Пропасть искрилась всеми цветами радуги, словно в солнечный день в реку пролили масло. Ко мне присоединилась женщина. Она посмотрела вниз, постояла немного, а потом сделала шаг вперед, в пустоту. И стала медленно опускаться, постепенно теряя очертания и плотность, подобно чернилам, растворяющимся в воде. Мне показалось, что она так и не достигла дна. Я долго стоял и размышлял, но потом мной овладела уверенность, что эта пропасть не для меня. Нет. Мне уготовано нечто другое.
Я медленно двинулся вдоль обрыва, смутно ощущая, что навсегда покидаю поток душ, к которому изначально присоединился. Вскоре я влился в другой, не такой большой ручеек отлетающих душ. Мы не говорили между собой и даже не смотрели друг на друга. Громадный утес нависал над бездонным и пустым ущельем. Одинокое мертвое дерево высилось над собирающимися тенями. Через пропасть был перекинут примитивный веревочный мостик – узкая паутина бледных веревок, переплетенных зелеными лианами. С нашей стороны его удерживал воткнутый в землю клинок «лебединая шея», излюбленное оружие племени кидона. Рядом стоял самый обычный шест, к нему крепились перила из лиан, натянутые над мостиками. Я вздрогнул, мне показалось, что я увидел нечто знакомое, в сердце закралось неясное предчувствие беды.
Перед мостом стояли только военные. Пехотинцы, рядовые каваллы. Кадеты из Академии, хромающие ветераны, ушедшие в отставку офицеры. Они терпеливо дожидались своей очереди ступить на мост. Холодный ветер доносил далекие крики живых.
– Папа, папа! – звал кто-то.
Стоявший рядом со мной пожилой человек склонил голову, призрачные слезы потекли по его бледному лицу. Пришел его черед. Он шагнул на мост, опустив голову, словно превозмогая ветер, которого я не ощущал.
Я увидел Триста, Нейтреда и Орона. Они топтались на месте рядом с другими телами, но не обращали внимания ни друг на друга, ни на меня. Молчаливые, с посеревшими лицами, они равнодушно плыли вперед, их интересовало только одно: медленное движение в небытие. Неожиданно я с полнейшим спокойствием понял, что именно такова наша цель. Как и я, они умирали, а здесь нас ждали наши души, балансируя между смертью и жизнью.
Некоторые находились здесь уже довольно долго, они словно бы сопротивлялись, не давая потоку себя увлечь. Другие принимали решение – быстро и уверенно ступали на мост. И я вдруг отчетливо осознал, что этого моста здесь быть не должно. До того как я заключил союз с древесным стражем, его не существовало. Это мы создали переправу через пропасть, сплетя мост из наших сущностей. Я вобрал в себя магию ее народа и взамен отдал ей свою. Так и возник этот мост, чтобы заманить сюда души солдат вроде меня. И я сообразил, что их тоже коснулась магия ее народа. «Держись крепко», – говорили они, творя прекрасно известное мне заклинание над своей подпругой, и не знали, что придет время, когда магия будет держать крепко их самих.