Дорога соли
Шрифт:
«Там, где когда-то наши племена гоняли стада крупного рогатого скота и пасли верблюдов, теперь не осталось ничего, лишь безбрежный индустриальный пустырь. Никто не спрашивал нашего позволения, никто не платил нам за это. У нас отняли наши земли, все средства к существованию, а наших детей лишили наследства. Наш народ живет в нищете. Заложникам не причинят вреда. Мы хотим лишь привлечь внимание мировой общественности к данной проблеме и заставить мир выслушать нас. Нам не нужны ваши атомные бомбы и шахты. Мы хотим лишь свободно жить на земле наших предков».
Статья заканчивалась напоминанием о том, как британский премьер-министр Тони Блэр в своем докладе 2002 года, позже названном хитрым досье, утверждал, что Саддам Хусейн собирался в огромных количествах закупать у Нигера уран для создания оружия массового уничтожения, что и явилось основным оправданием нанесения упреждающего удара по Ираку. Была приведена совсем маленькая и неразборчивая карта этого района. Я нахмурилась и стала всматриваться в нее, ощущая в затылке какое-то сверлящее беспокойство. Наконец, не в силах сосредоточиться и прочитать названия мест, напечатанные крохотным шрифтом, я перевернула
Туареги. Наконец-то я вспомнила, где видела это слово. В бумагах отца. Он указывал на возможное происхождение амулета.
По моему телу побежали мурашки.
Весь день я будто слышала чей-то негромкий, едва бормочущий голос. Кто-то долго пытался мне что-то втолковать, но я не могла понять ни слова. То ли этот голос раздавался как бы из соседней комнаты, то ли звучал где-то у меня за спиной, то ли слишком тихо или на чужом языке. Порой я ловила себя на том, что уставилась на колонку всегда понятных цифр так, будто передо мной иероглифы или буквы финикийского алфавита, не в силах разобрать ни строчки.
Вернувшись домой, я включила ноутбук и посмотрела расписание авиарейсов в Марокко. За границей я не была уже несколько лет. Во-первых, боялась самолетов, а во-вторых, с кем было летать? Ив развелась совсем недавно. А до Африки о-го-го…
«Гораздо ближе, чем ты думаешь». Голос, похоже, теперь прозвучал так, будто источник его находился где-то в комнате. Я помотала головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и принялась отмечать самые удобные рейсы. Покончив с этим, открыла коробку и достала бумаги отца.
Описание захоронения в районе Абалессы.
«Абалесса (22° 43,60' северной широты, 6° 1,0' восточной долготы, высота 3000 футов) расположена почти в самом центре великой пустыни. Местность пересеченная и скалистая. Захоронение обнаружено в 1925 году Байроном Кун де Пророка, [23] и поначалу его легко было не заметить, приняв могильник за беспорядочную кучу камней, так называемый реджем, которые часто встречаются в Сахаре. При первых раскопках обнаружилось большое надгробное сооружение более 80 футов в продольной оси и 75 футов в поперечной, построенное с использованием древнейших технологий кладки каменных стен без раствора с тщательным подбором и точной подгонкой камня. Несимметричность строения и грубость стиля говорят не о римском происхождении сооружения, как предполагалось до сих пор, а о берберском (см. замечания ниже).
В пределах внешних стен находятся переднее помещение и еще несколько различных по размерам, в самом большом из которых найдена гробница.
По свидетельству очевидцев, останки царицы пустыни были обернуты в кожу красного цвета, украшенную золотой фольгой. Царица лежала, подогнув колени к груди, на распавшихся на фрагменты деревянных погребальных носилках, перетянутых плетеными шнурами из крашеной кожи и ткани. Голова царицы была покрыта белой вуалью с тремя страусовыми перьями. В ушах были изумрудные серьги, на одной руке девять золотых браслетов, а на другой восемь серебряных. Вокруг лодыжек, шеи и талии лежали рассыпавшиеся бусины из сердолика, агата и амазонита.
Эти подробности убеждают в том, что останки принадлежат женщине весьма знатного происхождения. Сотрудники Этнографического музея профессора Морис Рейгасс и Готье полагают, что в данном захоронении находятся останки легендарной царицы Тин-Хинан.
Тин-Хинан (букв, „та, что владеет шатрами“) — прародительница и духовный вождь кочевого народа пустыни, который называет себя кель-тагельмуст (народ покрывала) или кель-тамашек (народ, который говорит на языке тамашек). Арабы называют их туарегами. „Туарег“ — слово арабского происхождения и, по мнению некоторых, означает „отверженные Богом“, поскольку эти кочевники яростно сопротивлялись исламскому завоеванию XVIII века. Согласно легенде, Тин-Хинан вышла из региона Тафилальт на юге Марокко, заселенного берберами, и одна или, по другой версии легенды, со своей служанкой Такамат прошла тысячу миль через всю пустыню и вышла к Хоггару. Там она и основала свое племя. Ей дали титул „таменокальт“ — форма женского рода от „аменокаль“, в берберском языке образуется от мужского прибавлением к началу и концу существительного звука „т“. Туареги до сих пор называют ее „наша матушка“. Представители благородных семей у туарегов утверждают, что могут проследить свою родословную непосредственно до царицы.
Среди погребального инвентаря Байрон Кун де Пророка обнаружил деревянную чашу для верблюжьего молока. В ее основании был отпечаток золотой монеты с именем императора Константина II (337–340 гг. н. э.). Характер захоронения не имеет никакого отношения к мусульманским погребальным обрядам. (Ислам был принесен в этот регион с востока арабами в VIII веке.) Была обнаружена также прекрасно сохранившаяся глиняная лампа распространенной римской конструкции, покрытая копотью, что говорит о том, что ею часто пользовались. Экспертиза датировала эту лампу III–IV веками. По этим деталям мы можем с определенной уверенностью утверждать, что захоронение произведено не ранее IV века н. э., в эпоху поздней Римской империи.
Амулет, найденный нами в могильнике, представляет собой подобие так называемого тчерота, которые носят мужчины и женщины племени туарегов в качестве талисманов, предохраняющих от злых сил, но ответить на вопрос, почему он не был обнаружен во время раскопок
23
Байрон Кун де Пророка — известный археолог.
24
Адаг — на тамашек, языке туарегов, означает „горы“. Кель-адаг (те, кто живет в горах) — конфедерация кланов, или „барабанных групп“, туарегов, обитающих в горных районах Мали — Адрар-дес-Ифорас. Туареги сохраняют племенное деление и значительные элементы патриархалы юго строя: народ делится на племенные, или „барабанные“, группы, во главе каждой стоит вождь, власть которого символизирует барабан. А над всеми группами стоит аменокаль. Власть аменокаля не безгранична, большинство решений принимается собранием вождей „барабанных“ групп, а мать аменокаля может наложить запрет на выполнение любого решения.
Внизу я увидела ряд странных символов, начертанных синими чернилами.
Я сняла амулет и стала внимательно его разглядывать. Держу ли я в руках одну из вещей, принадлежавших легендарной царице? Или здесь кроется еще какая-то, гораздо более глубокая тайна?
Глава 7
Торопясь поскорей покинуть стоянку и уйти подальше от гнева Росси, сына Бахеди, Мариата смогла унести в загон для верблюдов только одно седло, то самое, что взяла с собой из дома в Ахаггаре. Очень красивое, сработанное из кожи и резного дерева, украшенное латунными пластинками и скрепленное медными гвоздями, оно досталось ей от прабабушки. Сидя в нем, она чувствовала себя настоящей принцессой, каковой, впрочем, казалась себе всегда. Ей очень не хотелось уступать седло старой женщине, но из вежливости она заставила себя сделать это. Посмотрев на седло, Рахма рассмеялась.
— Думаешь, мне нужна эта громоздкая старая рухлядь?
Она поцокала языком, мехари подогнул ноги и опустился перед ней на колени. Женщина привязала сандалии к уздечке, схватила животное за нижнюю губу, перекинула ногу через шею и уселась прямо на холку перед горбом. Вместо седла она поджала под себя ногу, потом посмотрела вниз и поймала на себе восхищенный взгляд девушки.
— У моего отца были только дочери. В тяжелые времена мне приходилось водить караваны.
Мариата неуверенно окинула взглядом своего мехари. Она слегка робела. Один раз ей уже пришлось путешествовать, проделав путь от Ахаггара до Аира, но большую часть времени она сидела в паланкине, как и подобало женщине ее положения.
— Наклони ему голову, — приказала Рахма.
Мариата повиновалась, и хорошо обученное животное послушно опустилось на колени.
— Сними обувь и держи ее при себе, на коленях. Чтобы повернуть налево, похлопай по шее справа, и наоборот. Ступни положи на выгиб шеи. Так ты станешь чувствовать каждое его движение и сможешь управлять им не хуже, чем вожжами. Захочешь перейти на рысь, стукни его по горбу, только не очень сильно, иначе понесет, или сожми ему пятками шею. Можно сделать и то и другое. Чтоб остановиться, натяни поводья. Если тебе надо, чтобы он опустился на колени, похлопай его по затылку как следует и свистни погромче. Поняла?
Мариата подергала за поводья, но верблюд лишь взревел низким голосом.
— А что делать, чтобы он тронулся с места? — спросила она.
Они ехали всю ночь без остановки, держась северо-западного направления, через узкие ущелья, изрезанные крутыми оврагами и руслами высохших речек. На безоблачном небе ярко сияла полная луна, окрашивая в серебро окружающий пейзаж. То и дело раздавался вой шакала, ему вторил другой. Эхо жутких воплей катилось по холмам, заставляя Мариату трепетать от страха.
При каждом ночном звуке она испуганно вздрагивала, ей казалось, что за ними погоня. Девушка оглядывалась, но никого не видела. За спиной вздымалась неровная цепь величественных Базганских гор, у подножия которых кое-где, сверкая и переливаясь всеми цветами радуги, по тучным лугам несли свои воды на юг речные потоки.
— Вон там, в полудне пути отсюда, лежит Агадес, ворота в пустыню Тенере. — Рахма неопределенно махнула рукой.
На их родном языке это слово означает «пустота» или просто «пустыня» — более тысячи миль бесплодных скал и песка. Вот и теперь отец Мариаты и братья ее идут по этой пустыне, по древнему караванному пути между ливийским Феццаном, Египтом и древней Сонгайской империей. Веками торговые караваны перевозили через пустыню Тенере, от одной великой цивилизации к другой, золото, слоновую кость, хлопок, кожи и рабов. Но дни благоденствия и покоя давно миновали. Теперь верблюды несут на своих спинах лишь сухие овощи да мешки с просом. После отчаянной торговли с народом канури, владеющим копями, караванщики получают взамен сосуды с солью, везут их в обратную сторону и выручают жалкий барыш. Ведь приходится платить пошлину племенам, чью территорию они пересекают и чьими колодцами пользуются. Порой на торговцев нападают разбойники, порой они гибнут во время свирепых песчаных бурь. Бывает, что целые караваны поглощаются зыбучими песками феш-феш, и только через много лет люди находят их кости. Но чаще всего от них не остается и следа.