Дорога в Амбейр
Шрифт:
— Когда будешь готов, дай знать — я их отвлеку…
— Понял… — Отозвался Франта не отрываясь от окуляра прицельного устройства. — Только бросайте в сторону, сэр, чтобы не ослепить меня вспышкой…
— Как скажешь… — Согласно кивнул головой лейтенант.
— Можно… — Спокойно проговорил Франта, как будто согласился выпить еще одну чашку чая. Браен выдернул чеку и прочертив в воздухе дымную кривую граната упала на лед, правее расположения отряда. Она подпрыгнула и, с едва заметным хлопком разлетелась целым снопом искр.
Рядом с Браеном что-то громко лязгнуло
— Ну. Что там? — Вернулся на свое место Франта. Он морщась растирал свое плечо.
— Как будто попал… — Отозвался Браен, наблюдая как отчаянно балансирующие на одно ноге «ирокез», был сбит взрывной волной от ракет, попавших в его напарника. Свалившись робот скользнул по склону и как далеко он укатился, отсюда видно не было.
Лейтенант опасался, что разогнавшись по ледяному склону подбитый робот вообще не остановится до самой долины и где нибудь обязательно разобьется о камни.
— Корсак, вызывайте Флеминга и Томпсона, пусть подгоняют нарты… Наблюдателям продолжать смотреть в оба. Я с пятью бойцами и радистом сбегаю к подбитому роботу, посмотрю в каком состоянии его радиостанция…
Когда эхо выстрелов замерло, ледник снова вернулся к своему привычному состоянию вечного покоя. Солдаты шли цепью, на всякий случай держа оружие наготове. На белом фоне льда они издалека заметили, останки растерзанного ракетами робота. От него остались только сочленения ног, разбитый пулемет и рассыпанные неразорвавшиеся боеприпасы.
Браен шел вниз по склону, держась широкой борозды оставленной катившимся вниз «ирокезом». За лейтенантом, настороженно оглядываясь по сторонам, следовали солдаты. Теперь они находились вне видимости своих наблюдателей и могли надеяться только на собственные глаза.
Эти поиски подбитого робота было сравнимы с преследованием большого раненного зверя. Браен представлял, что именно так какие нибудь древние охотники со своими каменными топорами шли по следу раненного зверя, слабеющего с каждой минутой и чувствующего спиной шаги преследователей.
Наконец, в шестидесяти метрах впереди, лейтенант увидел расщелину, которая проходила поперек всего ледника. Там и заканчивалась борозда которую оставил за собой робот.
Лейтенант вспомнил, с каким грохотом падал в овраг «ирокез», которого сбили ракетой. Даже после такого удара пилот оставался жив, да еще ухитрялся стрелять из пулемета.
Расщелина оказалась неглубокой, к тому же с успевшими обрушиться пологими краями. Робот лежал на правом боку, его грозная пушка смотрела в небо. Одна нога, которую повредил выстрел Франты, была неестественно вывернута, а из ее основания, словно кровь, вытекала какая-то техническая жидкость. Признаков жизни робот не подавал.
Оставив двоих наверху, Браен спустился с остальными вниз и приблизившись к поверженному монстру, начал осторожно его исследовать. Оказалось, что корпус «ирокеза» сильно поврежден осколками ракет, попавших в другого робота. Легкая броня была испещрена небольшими вмятинами и
Наконец, общими усилиями удалось открыть кабину пилота — от деформации корпуса замок почти не работал. Полностью закрыв забрало, Браен осторожно заглянул внутрь, в любой момент ожидая выстрела отчаявшегося пилота, и обнаружив, что тот мертв, облегченно вздохнул.
Раскрыв дверь шире, лейтенант Клэнси забрался внутрь. Он расстегнул на пилоте ремни безопасности и приподняв его обмякшее тело передал ожидавшим снаружи солдатам. Они бережно, словно своего товарища приняли тело и положили на снег возле разбитой машины.
Внутри кабины было еще довольно тепло. Это Браен почувствовал, когда открыл забрало своего шлема. Как и в любом обиталище человека, в кабине стоял свой характерный запах. Браен подумал, о том, как людям удается обживать, наполнять домашним уютом, такие вот машины созданные для разрушения и убийств.
Каждый пилот, танкист или водитель боевого робота обязательно лепит на стенки своей кабины фотографии, пишет несмывающимся карандашом какие-то надписи, имена, размещает запрещенные уставом, кипятильнички — для приготовления кофе, минипечки — для разогрева сублимированной пищи и много еще чего. Здесь определенно пахло леденцами. Браен даже вспомнил какими. Еще учась на младших курсах в Военной школе на Самаране, он ходил со своими товарищами в увольнения и в городских парках покупал эти самые леденцы. Они ему нравились больше других. И этот парень, бывший живым еще десять минут назад, любил точно такие же леденцы.
Слева от пульта управления Браен обнаружил небольшую нишу в которой пилот хранил свои пожитки. Здесь были несколько карандашей, листы чистой бумаги, лосьон после бритья, в пакете вместе с электробритвой; пара чистых нательных рубашек — парень был аккуратным и когда в кабине становилось жарковато предпочитал менять рубашки чаще. Еще нашлась подробная карта долины с крестиком нанесенным на то место, где располагалась база «коричневых крыс».
Окончив разборку личных вещей бывшего хозяина, Браен начал осматривать внутреннее оборудование машины и пришел к выводу, что все управление выполнено по довольно знакомой схеме. Как ни странно, все здесь напоминало кабину грузового челнока. Дополняло управление только несколько прицельных систем — для пушки и пулеметов, и еще целый набор сложных датчиков, определяющих пробы воздуха, грунта, воды.
Вообщем, внутри кабины было просторно и довольно удобно, даже несмотря на то, что робот лежал на боку. Вот только броня была слабовата — несколько светящихся отверстий с рваными краями показывали, где прошли осколки, поразившие пилота. Отдельно расположенной радиостанции Браен не обнаружил, скорее всего она была совмещена с бортовым компьютером.
— Стоун, давай сюда… — Позвал лейтенант ожидавшего снаружи радиста и подвинулся в сторону, освобождая место.
Стоун спустился в кабину и едва разминувшись с лейтенантом, пробрался к компьютеру. Он снял с головы тяжелый шлем и положил его себе под ноги.