Дорога в Небо. Книга третья. Работа над облаками
Шрифт:
– Ты готова предать свои детские мечты? – поразился Станислав.
– Если они глупые, то зачем держаться? – ответила француженка. – Людям Марс не нужен! Зачем он? Жить на нем нельзя. Промышленность бессмысленная. Луна лучше гораздо для этого. Так нет. Все как сговорились. «Марс! Марс! Марс!» Ты знаешь, что Франция собирается его колонизировать? Есть перспективный план. Где-то через двадцать лет начнут. И другие туда же! Американцы и китайцы не скрывают, что хотят его заселять! Ваши и индусы молчат, но тоже, я уверена, будут. А зачем? Это мертвый мир. И никогда домом для людей не будет!
–
– Вот! Даже ты понимаешь это!
– Что значит «даже я»? – с явной обидой переспросил подполковник Бойченко. – И я не о том! Космос все равно надо осваивать. Не смотря на трудности!
– А зачем? Ты хотя бы раз задумывался?! Или тебе по званию не положено?!
Станислав почувствовал, как всего его заполняет тягучая мутная обида.
– Герой! – не унималась Элен. – Покоритель Вселенной! А то, что дома на Земле столько всего надо сделать, это тебя не касается?!
– Одно другому не мешает, – изо всех сил стараясь сдерживаться, высказался Славик.
– Да?! А ресурсы, деньги, человеческий труд? А знаешь, сколько грязи от космических пусков?!
Элен выкрикивала обвинения, пытаясь сломать, прежде всего, в самой себе остатки детской мечты, растоптать в пыль ее осколки. Потому что совершенно, ну ни капельки, не хотела возвращаться в космос. Скука долгих перелетов, когда не знаешь, чем себя занять. И два года на тесной базе. Если бы не Славик и не вспыхнувшие тогда чувства, она бы, возможно, не смогла бы это выдержать. Но первоначальная эйфория, когда они старались выкроить каждую свободную минутку, чтобы побыть вдвоем в виртуальном мире, или просто поговорить по связи, постепенно сошла на нет. Эмоциональный накал спал. И все чаще стали выпирать углы, нестыковки в мировосприятии и разница в интересах.
И Элен почти кричала, чтобы вырваться из-под навалившегося на нее груза этих проблем, не понимая, что рвет одну за другой ниточки, что связывали ее со все еще любимым человеком.
А он… Сейчас Станислав чувствовал лишь обиду от предательства женщины, которой полностью доверял. И оттого даже не пытался понять Элен.
– А твой подводный город?! Он что, бесплатный? Да в него вбухано денег больше, чем в марсианскую станцию!
– Зато он полезный! Океан твоего космоса важный! – от волнения она опять начала коверкать русские фразы. – Ты знаешь об очищении воздуха, нет? От вашей космической грязи. Я не хочу, чтобы все острова стали как Увеа – сплошной бетон. Или утонут! А проект месье Пари от этого спасет! Огромные фермы водорослей. И потом их надо хоронить в глубоких впадинах. А для этого знать, и уметь!
– Вот и сиди здесь на дне! – как будто рубанул Станислав и встал. – Буржуйская дура!
Элен приоткрыла рот. За все годы их знакомства Славик никогда ее не обзывал. Да, думал иногда о ней плохо, но вслух…
– А ты… – как-то беспомощно ответила женщина. Но взяла себя в руки и холодно проговорила: – Лети в свой космос!
И все.
Они оба почувствовали, как рвется даже не нить, а стальная струна, что связывала их все эти годы. Как больно, до крови, до рассеченной надвое единой души, ранит их обоих.
Но Элен была дочкой аристократа. А Станислав коммунистом
Поэтому новороссец резко развернулся и вышел из комнатенки. Он не собирался оставаться здесь, в подводном городе, ни на одну лишнюю секунду.
А Элен…
Элен осталась.
Осталась одна в сразу же потерявшем сказочный антураж серо-синем мире.
У нее было только два варианта действий: ругать себя и выть от одиночества, или обижаться и винить во всем Станислава.
Француженка, повинуясь инстинкту самосохранения, выбрала второе. Хотя, в глубине души понимала, что сама во всем виновата.
Но это не было правдой. Просто, двое людей оказались заложниками холодных и безжалостных законов природы. И то, что в психологии мало заумных математических формул, не означает, что в ней нет законов. Любовь подчиняется правилам и периодам своей жизни. Острая фаза, когда двух человек тянет друг к другу непреодолимая страсть, длится обычно не больше двух-трех лет. Этот срок заложен в нас тысячами веков эволюции предков, и до сих пор прописан в программе наших мозгов. И если за это время пара не находит замены влюбленности в виде общего мировосприятия, глубокого взаимного уважения и совместного пути, то судьба чувств плачевна.
Весь следующий день Элен провела, словно в прострации. Но вечером «взяла саму себя за шкирку», и повела к местному начальству, напрашиваться на работу.
Начальство сидело в кресле и читало что-то с экрана компа.
Начальство подняло глаза на вошедшую.
И в глазах этих сразу же появилась растерянность, застарелая боль и чувство, которое испытывают собаки, которых хозяин выкинул за дверь, когда этот самый хозяин через много лет возвращается.
– Здравствуй, – сказала Элен своему бывшему мужу.
– Добрый вечер, Элен, – ответил Клод почти спокойно.
– Примешь меня на работу?
– Конечно, – торопливо кивнул маститый океанолог и начальник глубоководной базы. – Но… твой…
– Он уехал, – стараясь говорить безэмоционально, сообщила Элен. – И больше, наверное, не вернется.
Во взгляде Клода промелькнула непрошенная радость, беспокойство, и… печальное сопереживание.
«А он до сих пор…» – подумала француженка.
Что-то переключилось у нее в мозгу. Женщина внезапно увидела себя со стороны. Свою глупую и безнадежную любовь к придуманному новоросскому вояке. То, как некрасиво она поступила с Клодом. Вспомнила о том, как чудесно было разделять с мужем восторженную страсть к Океану…
Она быстрым шагом обошла вокруг стола, встала за спиной начальника, положила ладони на его вздрогнувшие плечи, наклонилась, щекоча его своими рыжими прядями, и тихонько-тихонько сказала на самое ухо:
– Пожалуйста, прости меня. Я у тебя такая дура…
Когда Станислав все-таки переборол себя и позвонил через три месяца, Элен, глядя в сторону, скомкано сообщила:
– Я вернулась к мужу. И… у нас будет ребенок.
Впрочем, кто настоящий отец Марина, Элен не стала узнавать. Не позволила себе узнать. Это было бы совсем просто – обычный генетический тест.