Дорога в Небо. Книга третья. Работа над облаками
Шрифт:
– Ты, первый раз? – удивляется он.
– Конечно! – со слезами в голосе отвечаю. – Тебя ждала!
– Может, остановимся?
– Да?! Так я тебе и позволю сбежать! Ай!
– Майя… – нежно так. – Хорошо. Я буду очень ласково и осторожно…
– Уж постарайся…
А знаете, какое это блаженство: лежать, прижимаясь к любимому человеку? Слушать, как у него в груди упруго бьется сердце.
Глава 7. Нездоровая конкуренция
30.11.2059. 15:48
В 287 тысячах километров от Психеи
«Тэнсоу» завершал торможение. Чуть больше двух суток, и он уровняет скорость с летящим по орбите вокруг Солнца астероидом, пристроится рядом с ним, и Хана примется за работу!
Японская космолетчица уже чуть ли не вылизала изнутри маленький кораблик «Гару», на котором ей, вместе с мужем, предстоит обследовать поверхность этого небесного камня.
По сравнению с «Ласточкой», с которой Хана буквально сроднилась за семь лет, что она в общей сложности пролетала над Лютецией, японская «Чайка» была чуть крупнее, тяжелее, тихоходнее, но проще в управлении.
«Это чтобы не только я, великая и неповторимая, могла на нем высший пилотаж показывать!» – с самодовольством подумала Хана.
Но, до того, как она примется летать над неизведанным астероидом, Хане предстоит другая не менее важная работа. Как только «Тэнсоу» выйдет на орбиту Психеи, надо будет заменить последний опустевший бак из-под «рабочки» на четыре новых, что привез недавно сюда грузовой «Бурро».
Начиная с первого полета на Марс в 2033 году и по сей день всегда при межпланетных экспедициях используют двухкорабельную схему.
Сначала запускают тихоходный автоматический грузовик, что, не торопясь, доставляет к месту назначения «топливные баки», которые на самом деле вовсе не с топливом, а с той самой пресловутой «рабочкой». Раньше это был ксенон, криптон или аргон. А последние годы – магний. Хотя, нет! Во время первых двух американских экспедиций на Марс грузовые «Орионы» таскали к нему тяжеленные разгонные ступени с самым настоящим ракетным горючим.
Кроме того, на грузовик обычно вешают какую-нибудь дополнительную нагрузку. Это может быть орбитальная станция или спускаемый модуль. А еще всевозможные припасы.
«Хорошо, что «Тэнсоу» как и «Королёв» своих птичек сам носит! – подумала Хана, – а то, как бы я в них жила во время перелетов? Да и с Федей мы бы тогда…»
Воспоминание было приятным и озорным. Но Хана спрятала его в глубину памяти, как вытащенную для любования драгоценность.
Насчет «жить в кораблике» это она, разумеется, преувеличила.
Тем более что в этом полете с жилплощадью было просто замечательно. Корабль-то был рассчитан на 14 человек! Четверых пилотов и десятерых пассажиров – полную смену «Комару». А в эту экспедицию отправилось всего шестеро.
Было решено, что двоих опытнейших исследователей будет более чем достаточно, чтобы провести повторную разведку Психеи и застолбить ее на следующие пятнадцать лет.
«Могли бы на нас и корабельные обязанности навесить! – в очередной раз подумала Хана. –
Да, продовольствия мало.
Нет, небольшой запас есть, месяца на два, но без пополнения из того, что привез грузовик, на экспедицию и до дома не хватит. Рискованно? Но ведь всё изучение космоса – смертельный риск.
Любая ошибка, и экипаж корабля не спасти.
Ошибка, или злой умысел.
Как тщательно проверяли «Тэнсоу» перед полетом! Русское КГБ сразу же поделилось добытыми секретными сведениями, что тихоокеанцы что-то замышляют. Но ни Киран Чаудхари, ни Компи, ни десятки японских компьютерщиков и полдюжины искинов так ничего и не обнаружили.
То же касается и грузовика. С той лишь разницей, что он стартовал в начале апреля, то есть за полтора месяца до того, как русские разведчики добыли информацию. Так что тестировать корабль пришлось дистанционно. Это увеличивало вероятность пропустить вражескую закладку.
Ну, и третья версия, которую совершенно невозможно было проверить – это автоматическая исследовательская станция того же самого Тихоокеанского Союза, что продолжает наматывать круги над гигантским приплюснутым булыжником Психеи.
Что наматывала круги…
Первым обнаружил изменение параметров орбиты «Феррета» искин «Тэнсоу» – Кэзуо. Он тут же сообщил об этом по громкой связи.
Хана стремительной рыбкой метнулась к рубке, за пару секунд пролетев через длинный научный отсек.
Компоновка корабля и даже форма рубки управления была нагло позаимствована у русских. Только ложементов было четыре, и располагались они не ногами в середину, а головами.
Хана, кстати, считала это неправильным. Ну и что, что от микрогравитации в одну десятую земной возникало ощущение висение вниз головой? Это только способствовало лучшему кровоснабжению мозга. А еще такое расположение позволяло прекрасно видеть всех товарищей, да и рукам просторно на широкой панели управления.
Космолетчица подплыла к креслу, в котором лежал, едва касаясь его, навигатор – Кураба Наосада. Ухватилась за край ложемента. Женщину неторопливо развернуло ногами к стене обшивки. Чтобы было удобнее, Хана забросила левую ногу поверх бедер космолетчика.
Тот дернулся, диковато на нее посмотрел:
– Вы чего, Хаякава-сан?
– Флиртую, – мимоходом пошутила пилот.
Ей очень не понравился взгляд мужчины. И вовсе не из-за промелькнувшего в нем вожделения. В нем была явная паника, растерянность и страх.
Хане с самого начала не особо приглянулся этот высокий, средних лет господин с залысинами и скучным лицом. Слегка неуравновешенный и нервный, хотя и компанейский.
Хана недоумевала, зачем его взяли в полет? Полтора года в одном корабле – слишком серьезный срок, при котором даже небольшая нестыковка в характерах может сдетонировать так, что мало не покажется.