Дорога в снегопад
Шрифт:
– Да я на метро приехала, – невпопад сказала она.
– Потому что от вас уходят ваши дети, – сказал он уже тише и расстегнул рубашку еще на одну пуговицу.
– У нас они по крайней мере есть. У некоторых нет.
– А вот это подло, – заметил он, почти уже успокаиваясь.
– Не суди людей, скотина! – снова сорвалась она на крик.
– Прекрати орать! – сам заорал он. – Прекрати, а то…
– А то что? – Раскрасневшаяся, с заколкой в руке, как с кинжалом, по-рысьи сощурившись, она являла собой и решимость к дальнейшему спору, и задор, из
– А то я тебя поцелую, – глянув в ее неуловимые глаза, спокойно сказал он.
Поцелуй неминуемо состоялся бы, если бы такая бурная подготовка к нему не была нарушена появлением двух существ, вышеших на тропинку откуда-то из-за стволов прямо к тому месту, где стояли Алексей с Кирой. Оба эти существа, как грибники, передвигались крайне медленно и внимательно смотрели себе под ноги. Корзинок, правда, у них с собой не было, зато у девочки лет десяти на плече на тонких плетеных шнурках висела плоская серая нотная папка.
– Да вот же, здесь мы играли, говорю же тебе. – Она говорила, проглатывая окончания, скорым подростковым наметом, и скорее не проговаривала слова целиком, а только обозначала их. Поминутно у нее на глазах возникали лукавые слезы, которыми она управляла, словно Зевс своими ветрами.
– Антон, – констатировал Алексей, и они все четверо уставились друг на друга.
– Что вы здесь делаете? – спросил Антон, пораженный не меньше него.
– Вы телефончика такого раскладного красненького не находили? – одновременно с ним спросила Настя.
– Вот, опять потеряла телефон, – сообщил Антон, оправившись от первого впечатления внезапной встречи. – Приехал забирать ее из музыкальной школы, а мне тут сюрприз. И все одно и то же. Никакой фантазии. – Он бросил на Настю взгляд, преисполненный праведного гнева.
– Где-то здесь, наверное, выронила? – участливо спросила Кира, и девочка согласно кивнула.
– Мы найдем, пап, – заверила она, мгновенно оживившись. – Ну куда он мог деться, сам подумай?
– Да его уже на Савеловском за триста рублей продали, – пошутил Антон.
– Папа, но он же звонить должен, он не выключен, – возразила Настя.
– Он-то должен, только нам звонить не с чего, – вздохнул Антон и пояснил Алексею: – Я-то свой дома забыл. Вот и ищем вручную. А недешев был подарок отца ко дню 8 марта, – погрозил он Насте указательным пальцем.
Настя потупилась, как бы скорбя о своей рассеянности и невнимательности к подарку отца.
– Ну что ж, давайте поищем вместе, – весело предложила Кира. – Какой номер?
Настя продиктовала номер, и Кира с Алексеем занесли этот набор цифр в свои трубки.
– А мы подумали, вы грибники, – улыбнулась Кира, и Настя хитренько, украдкой улыбнулась ей в ответ.
– Еще раз покажи место, – приказал Антон, и Настя, размахивая руками, стала обегать территорию.
– Дальше того дерева не заходили, говоришь? – Антон показал на старинную, накренившуюся липу, состоявшую из двух стволов.
Несколько раз Кира вызывала Настин номер и слышала гудки, но сам телефон никак себя не обнаруживал.
– Только я звук убавила во время урока, – призналась наконец Настя, и Антон снова смерил ее негодующим взглядом.
Они разошлись с тропинки, на которой повстречались, в разные стороны и стали медленно бродить в указанном пространстве, взбивая носками обуви уже изрядно нападавшие листья.
Кира была так обескуражена словами и намерениями Алексея, что даже и не знала, радоваться ли ей столь неожиданной встрече с его друзьями или досадовать на их неуместное появление. Бродили они минут пять. В какой-то момент они с Алексеем удалились и от Антона, и от Насти и оказались в нескольких шагах друг от друга. Кира остановилась и молча смотрела на подходившего к ней Алексея. Толстый, как ствол, ломоть заходящего солнца осветил ее лицо и часть груди манящим золотистым светом. Невольно сощурившиеся ее глаза как бы говорили: «Ну же, давай!» Он приблизился вплотную, положил ей руки на плечи и дотронулся своими губами до ее губ. Такая благодарность, такая мука зажглась в ее вызолоченных глазах, что у него перехватило дыхание.
– А ну-ка, – сказал он и нажал вызов Настиного телефона. Через секунду из-под желто-зеленого кленового листа раздались едва слышные звуки популярной песни Вики Дайнеки «Девочка, которая хотела счастья».
– Ура! Ура! – восклицала Настя и беспрестанно подпрыгивала, подбрасывая в ладонях розовый овально-девчачий аппарат. На радостях пошли к метро и там в торговом центре зашли в «Шоколадницу». Настя не выпускала свое гламурненькое обретение из рук и пестовала его, как младенца.
– Я все теряю, – сообщила она Алексею и Кире измазанными шоколадом губами с неким даже вызовом, а Антон подтвердил это вздохом деланой горечи. Его напускная суровость давно миновала, и он осторожно любезничал с Кирой.
Если другие родители гордятся своими детьми за их необыкновенные таланты в искусствах или их спортивными достижениями, то Антон, похоже, был доволен и тем, что у него такая рассеянная дочка. Ее бесконечные потери оба они воспринимали как признак яркой семейной индивидуальности, хотя сам Антон ничего никогда не терял, а, напротив, обладал каким-то сверхъестественным даром находить любую пропажу.
Специализированная «биологическая» школа за № 57, куда Алексей перевелся после восьмого класса, находилась на Волхонке, и ради удобства всю неделю он оставался ночевать у бабушки на Остоженке, а дома проводил только выходные. На Остоженке бабушка имела комнату в коммунальной квартире, которую получила после возвращения из эвакуации в 46-м году. Дом, где поселилась бабушка, был знаменит тем, что до Октябрьской революции в нем располагался популярный трактир «Голубятня», а в самом ее начале прямо перед ним во время ноябрьских боев с юнкерами был убит командир рабочих отрядов Замоскворечья Петр Добрынин.