Дорога вечности
Шрифт:
— Дрейк вы пытаетесь уйти от ответа. — Наконец, заявила Элайза.
— Все проще, чем вам кажется. Магию создает сам мир, и всегда найдутся те, кто сумеет ею воспользоваться.
— Если сам мир создает магию, и она никогда не исчезнет то, как вышло, что у одних дар сильнее, чем у других? Почему кто-то рождается с сильным огнем, а кто-то со слабой водой?
— Потому что за столько лет, кто по наитию, кто изучив законы мира и природы, а кто в минуты отчаяния, научился черпать ее в той мере, какая ему необходима. У двух магов обязательно родится маг. У союза, где один будет магом,
— То есть, мезальянсы тем плохи, что наше потомство потеряет уникальную кровь, а также свойства для проводимости магической энергии мира?
— Да.
— Но Коша, мы же знаем случаи, когда в семье не магов, рождаются одаренные дети, в академии много таких студентов. — Возмутилась я.
— Наш мир динамичен, Хейли. Он любит своих созданий и творения, а потому подстраивается. Он делает все, чтобы мы были счастливы. И в семьях обычных людей существует только два варианта, при котором ребенок получит магию: чудо и наличие магии у предков.
— Чудо значит… — рвано выдохнул Райан. — Очень жаль, что чудеса случаются спонтанным выбросом при сильной угрозе. Очень редко, когда с рождения у крестьян проявляется магия.
— Подождите. — Элайза медленно села. — А что будет, если в установленный порядок вмешается кто-то извне? Если в законы мира и природы грубо влезет кто-то чужой, инородный. Не даст ли это толчок к увеличению числа магов, потому что миру потребуется защита?
У меня мороз по коже прошел. Я думала ровно об этом же, только немного по-другому. Все теории о зарождении магии, так или иначе, связаны с огромным количеством магической энергии, которая была преобразована то в дождь, то в землю, то дарована богами, но ведь и они ее откуда-то взяли, прежде чем отдать людям. Обыкновенный мальчик Эльхор, сын кузнеца, и девочка Хелла, полюбившая совсем не того, кого желали видеть рядом с ней её родители.
Что, помимо пробуждения магии, вмешалось в размеренное течение их жизни, раз сама природа отдала им лавры управления своим детищем?
— Драгонария, — на едином выдохе прошептали мы с Райем, а он добавил. — Кроме родной магии, энергии своего мира, Хелла и Эльхор впитали чужеродную.
Мы явно мыслили в одном направлении и в тоже время что-то упускали.
— То есть, помимо нашего мира действительно существуют другие миры? — Пенелопа восторженно смотрела перед собой, а потом нахмурилась. — Только они враждебные, да?
Я глубоко задумалась. В какой момент один мир, может притянуться к другому. С намерениями о войне? Вряд ли, скорее в момент своей гибели, в стремлении сохранить хоть часть себя в своих порождениях и своей энергии. И если вспомнить первое общение Хеллы с «дядюшкой» и его слова, то я на верном пути.
О чем поспешила сообщить остальным. Но прежде, поведала о тех видениях, что были показаны мне, а Райан дополнял их тем, что было показано ему.
— Почему все настолько противоречиво? — оборотни не скрыли своего удивления. — Ты говоришь об одном, а лорд Валруа о другом. Как они могли жить в одном пространстве и времени и при этом видеть совершенно
— Внушение, подмена сознания, и разный отрезок времени, — скупо выдал Райан. — Я давно пришел к мысли, что телами наших богов пользовались различные существа. Отсюда огромный провал в памяти Хеллы и Эльхора.
— Быть не может!
— Почему же, — матушка Софи пристально всматривалась в огонь. — Это могло бы многое объяснить, да Кошенька? И мою природу, и твое существование.
— Простите, госпожа Ратовская, причем здесь вы и Дрейк?
— Элайза, откуда пошли оборотни?
— Неизвестно, — прошептала она, — но мы существуем столько же, сколько сотворен наш мир!
— Нет, — жестко оборвала матушка. — Мы появились в противовес другим оборотням.
— Да каким же другим? Не существует никого, кроме лисов и волков!
— Драконы? — спросил Райан, причем таким тоном, будто для него предположение давно являлось истиной.
— Верно.
— Да бросьте! — Элайза аж подскочила, чуть не дав Асакуро затылком по челюсти. — Наш мир дал жизнь оборотням в противовес драконам? Мы сильные, ловкие, быстрые, но что мы можем против драконов? Да и к тому же, при всем уважении к вам, Дрейк, вы не можете обернуться человеком.
— И это возвращает нас к тому, что мы не до конца постигли магию нашего мира, — холодно бросила Софи. — Да, сейчас существуют волки и лисы, но изначально, вы могли выбрать ипостась, прожить три жизни: людскую, волчью и лисью. А что, если, оборотень может выбрать в кого перекинуться в первый раз?
— Вы шутите?
Я молча сжала руку Райя, ища успокоения у него. Нет, я ничему уже не удивлялась, если в наших Богов могли вселиться иномирцы, то почему наш мир не мог дать выбора оборотням? Но в любом случае, наши предположения звучат странно, страшно, почти неправдоподобно.
— Когда-то я оборачивался в человека, — вдруг произнес Коша. — В своем мире. Ваш же дал мне новую жизнь, но уже без оборота.
— С ума сойти!
— В человека? — переспросила я, — но как же это…
Мне сложно представить Дрейка человеком. Тяжело, невыносимо, он же мой магический питомец, а выходит, что он равный и то, как я с ним обращаюсь неподобающе!
Голова шла кругом! Конечно, мой страж для меня всегда был другом, близким и родным, но уж никак не отождествлялся с человеком!
— Почему ты молчал? — глухо спросил Райан, — почему ничего не сказал о том, где родился?
— Я родился здесь, Райан, но память храню своих предков! Мы перерождаемся, если кто-то сумел сохранить нашу душу. Меня возродил Эльхор, даровав Хелле, но кто ему отдал мою душу я не знаю, точно так же, как и остальных драконов.
— Остальных?
— Десять видов, по числу кланов в нашем мире, — тут же ответил Коша. — В живых остался только я и возможно Вейра.
— К вопросу о драконах мы вернемся позже, — вдруг сказала матушка. — Сейчас важно другое, если брать за истину управление нашими богами иномирцами, то выбранный способ воскрешения богов лордом Райаном, проводить нельзя. Я уверена, что это будет только на руку тому существу, что уже столько лет искусно занимает место кукловода.