Дорога во тьму
Шрифт:
После удивленных восклицаний они какое-то время переговаривались в холле, а потом вместе поднялись по лестнице в кабинет. Мой всегда невозмутимый и сдержанный отец был на редкость возбужден, не мог сдержать эмоций и шумно выражал свою радость, что для него совсем нехарактерно. Он давно уже мысленно похоронил любимых племянников, о которых рассказывал мне с родственной теплотой, и сожалел лишь о том, что они не нашли успокоения на фамильном кладбище, и, конечно, не чаял вновь увидеть их живыми. Поистине, большой сюрприз.
Сияющий отец показал гостям дом и представил им меня. В детстве мне, наверное, как и многим в этом возрасте, тридцатилетние мужчины казались почти стариками. Но отец почему-то особенно изумлялся, что племянники выглядят слишком молодо для своих лет.
Сероглазый, как и я, угрюмый шатен Трой, похожий на своего старшего брата Джиэнпэоло, не привлек моего внимания, зато от Марко я не могла оторвать глаз. Это был мужской вариант моей покойной красавицы-тети, портретом которой я нередко любовалась в гостиной. Выше и стройнее своего коренастого неприметного брата, с выразительными карими глазами на бледном лице с тонкими чертами, с длинными золотистыми локонами. Он точь-в-точь походил на сказочного принца из книги сказок Андерсена.
Заметив мой восторженный взгляд, Марко снисходительно улыбнулся и именно в этот момент покорил мое сердце. За ужином, словно по волшебству, златовласый красавец оказался за столом рядом, поддерживая легкую светскую беседу, положенную этикетом, уделял мне внимание, словно взрослой девушке, что только усилило мое восхищение и заставляло сердце биться часто и с перебоями, словно крылья бабочки трепетали в душе. Трой, напротив, на меня внимания не обращал, больше общался с дядей, вспоминающим их довоенную жизнь, лишь иногда переводя мрачноватый взгляд на брата.
После ужина папа попросил меня спеть, и, волнуясь, как никогда прежде, я исполнила слегка дрожащим голосом старинную песню, аккомпанируя себе на рояле. Правда я не очень понимала, о чем она, ведь итальянскому меня не учили, только латыни. Возможно, отец уже давно считал себя американцем и счел это излишним.
Что тогда сказал Трой, если он вообще слушал, я не помню, потому что во все глаза следила за реакцией Марко. А тот снова одобрительно улыбнулся и заметил, что мне непременно нужно продолжать занятия и развивать свои способности, и что ему очень понравилось. Я почувствовала, как от этих слов неожиданно вспыхнула до корней волос, а в груди шевельнулось что-то теплое и мягкое, погрузив меня в неведомые прежде блаженные ощущения.
Вечер подошел к концу, и мисс Элизабет приказала мне прощаться с кузенами и отправляться в спальню. Но не успела я сказать приличествующие слова, лелея в душе надежду на скорую встречу с золотоволосым Марко, уверенная, что теперь они часто будут навещать своего дядю, а значит и меня, как к своему ужасу, я услышала, что Трой сообщил об их завтрашнем отъезде. Как же так?! Не обращая внимания на возмущенный взгляд гувернантки, я бросилась отцу на шею и горячо зашептала ему в ухо:
— Папочка, милый, пожалуйста! Завтра же мой день рождения! Попроси кузенов задержаться хотя бы на один день и пригласи их к нам. Это станет для меня самым-самым лучшим подарком!
Честно говоря, я хотела бы пригласить именно Марко, но уже тогда понимала, что правила приличия не позволяют так поступить, поэтому вела речь про обоих кузенов. Отец, разумеется, только обрадовался подобной просьбе, сочтя ее проявлением вежливости и родственных чувств с моей стороны. И, конечно же, он с удовольствием исполнил ее и озвучил приглашение племянникам. От себя он просил их не пропадать больше так надолго и по возможности присылать о себе известия.
Трой нахмурился еще сильнее и стал отказываться от завтрашнего визита, говоря, о необходимости и срочности отъезда, но Марко перебил его:
— Конечно, братишка, ты поезжай, раз так торопишься, а я, пожалуй, задержусь еще на денек. Не могу же я отказать очаровательной юной леди, а тем более, в день ее рождения, — воплотил он все мои робкие надежды.
Я едва не запрыгала от радости, буквально задохнувшись от счастья. Остановил меня только возможный гнев гувернантки, которая подобное выражение эмоций считала крайне неприличным и недопустимым.
Под испепеляющим взглядом мисс Элизабет я поспешно сделала реверанс и, быстро попрощавшись со всеми, удалилась в свои комнаты. После того, как Нэнси помогла мне принять ванну и тщательно расчесала волосы, проницательно заметив, что я непривычно тиха и молчалива, я быстро помолилась и, наконец, забралась под теплое одеяло, оставшись одна, чтобы предаться самым невероятным мечтам о завтрашнем дне.
Однако, едва моя голова коснулась подушки, как я тут же заснула, увидев необыкновенный и волшебный сон, в котором я была прекрасной принцессой, запертой в башне, охраняемой злым драконом, похожим на мисс Элизабет. Но вот появился прекрасный златовласый принц с шоколадными глазами, спас меня и увез в свой волшебный замок, сделав королевой своего сердца. Впервые я видела столь яркий и чудесный сон, который отчаянно пожелала бы принять за реальность. А утром проснулась с очень приятным чувством и ожиданием чего-то светлого и радостного.
Отец в этот день, как обычно, приготовил для меня несколько красиво упакованных подарков: большую книгу с цветными иллюстрациями, великолепный перламутровый гребень и роскошное платье персикового цвета. А в самой маленькой коробочке на бархатной подушечке лежали чудесные «взрослые» золотые серьги, усыпанные маленькими бриллиантами, которые я тут же вставила в уши. Но не успела я как следует все рассмотреть и порадоваться, как явилась мисс Элизабет и твердо заявила, что праздник для меня начнется позже, а пока никто не отменял утренних занятий, и мне пришлось плестись в классную комнату.
Однако толку от меня сегодня добиться было невозможно, я совершенно не могла сосредоточиться ни на латинских глаголах, ни на решении арифметических задач. Я и прежде нередко отвлекалась, мечтала во время уроков, вызывая с трудом сдерживаемый гнев гувернантки, а сегодня мои мысли постоянно возвращались к ночному видению и вертелись вокруг предстоящей встречи с принцем из моего сна.
В довершение всего, во время чистописания я умудрилась посадить на странице огромную кляксу и перепачкать чернилами обе руки. Отправив меня отмываться, гувернантка, поджав тонкие губы, объявила, что оставляет меня сегодня без сладкого. Очень обидно услышать такое в день своего рождения, но должного впечатления наказание не произвело, даже это не могло испортить радостного ожидания и предвкушения.