Дорога
Шрифт:
– Слышь, Серый, ты меня уважаешь?
Ну вот, началось. Сейчас драться полезет. Не хочу я с ним драться.
– Уважаю.
– Тогда покажи.
– Слушай, Стас, я тебя уважаю, но повязку снимать не буду.
– Почему?
– Ну, повязку разматывать неохота. Да и тебя наизнанку вывернет, если увидишь. Все пиво пропадет.
– Не пропадет. Я еще столько же выпить могу. Показывай.
Тут меня взяла злость.
– Хорошо. Показываю...
– и я показал Стасу фигу.
– Ах ты козел! Это ты мне!..
Стас полез через стол, опрокидывая стаканы
Стаса ухватили сзади за штаны и стащили обратно на диван. Стас был весь в пиве, в рыбьей чешуе, красный, как рак, и отчаянно ругался. Ему сунули в руки недоеденный хвост - и Стас утих.
– Спасибо, ребята.
– Не за что. А шрам свой мог бы и показать. Может, хоть Стаса стошнило бы...
– Не стошнило бы, - снова подал голос угомонившийся было Стас.
– Ну покажь, жалко, что ли?
Он привстал и запустил в меня хвостом.
– И то правда, - отозвался кто-то из угла, - чего ты ломаешься...
Снять, что ли? На секунду. И сразу обратно завяжу. Самому ведь интересно - считай, девять лет не разматывал... Выпитое пиво подталкивало к подвигам.
– Ладно, уговорили. Только на минутку - покажу - и обратно замотаю.
– Об чем разговор!
– Только шрама там нет никакого. Наврал я.
– А черт тебя разберет, когда ты врешь! Показывай.
Я с трудом расстегнул уже основательно приржавевшую застежку (нержавейка, называется!) и стал аккуратно разматывать черную кожаную ленту. Надо будет и вправду заклепок на нее насажать. Пусть думают, что металлист - приставать не будут.
Кожа под повязкой была неестественно белая, в красных прожилках, и совсем без волос. Ну, однако, папа и намотал! Перестраховщик. Вот хохма будет, если там вообще ничего нет. Ладно, посмотрим...
– Что это у тебя, Серый? Татуировка?
– все с интересом придвинулись к моей руке. И в самом деле, что это? На месте родинки - две пересекающиеся окружности, диаметром с двухкопеечную монету, перечеркнутые крест-накрест. Откуда...
И тут руку мне словно ожгло огнем. Окружности вспыхнули горячим красным светом, как спираль электроплитки. Нестерпимый жар быстро распространился по всему телу. Перед глазами поплыло, в ушах нарастал звон, окружающее стремительно проваливалось в расплавленную качающуюся пустоту... "Ну вот, предупреждали же!.." - успел подумать я, попытался было отдать приказ несуществующим рукам закрыть проклятую родинку - и это последнее усилие окончательно выбросило меня из реальности...
Мыслю - следовательно, существую. Не мыслю? Следовательно, не существую...
...Тишина. Нет, не совсем тишина. Часы тикают. За окном, в отдалении, прогрохотал трамвай. Стоп. За каким окном?
Лежу на чем-то твердом, наверное, на полу. Очень не хочется открывать глаза. Странно, почему так тихо?
Сквозь ресницы я вижу белый потолок с тонкими витиеватыми трещинками, люстру с одним горящим плафоном... Та же комната. И ничего не болит, даже голова. Может, мне все спьяну привиделось? Так вроде бы не с чего, подумаешь, каких-то три литра "Колоса"...
Подтягиваю ногу, опираясь руками об пол, при этом влезаю во что-то липкое - а, это Стас стакан с пивом разбил, на стекло бы не напороться! и - медленно встаю, поднимая опухшие веки. И тут же хватаюсь рукой за стенку, чтобы не упасть снова.
Возле дивана, обивка которого была разорвана в клочья, лежал окровавленный Стас, неестественно вывернув голову. Живот его был распорот, часть внутренностей вывалилась на паркет. Правая рука была оторвана по локоть, из культяпки еще сочилась кровь, смешиваясь с пивом из раздавленной восьмилитровой канистры. Вот во что я влез...
Из-под обломков стола торчали ноги в кроссовках. Одни ноги, без туловища. На правом "Адидасе" налип рыбий плавник.
Когда меня перестало рвать, я с трудом разогнулся и побрел в прихожую, к телефону. Телефон, к счастью, уцелел. Я переступил через кого-то с огромной рваной раной на спине и взял трубку. И только тут обратил внимание, что повязка по-прежнему аккуратно закрывает предплечье левой руки. Может, я ее действительно не снимал?..
Молоденькому сержанту сразу стало плохо, и пожилой врач из приехавшей с ними "скорой помощи" минут семь приводил его в чувство. Пока они там возились, коренастый капитан с серьезным лицом отвел меня в сторонку и стал задавать вопросы. Я честно удовлетворил его любопытство, умолчав, правда, о случае с повязкой - не хватало еще, чтобы этим заинтересовалась милиция. Внимательно выслушав меня, капитан вместе с очухавшимся сержантом удалился осматривать место происшествия. Бледный сержант предположил возможность пьяной драки, споткнулся о разорванного Стаса и все остальное время угрюмо молчал.
Мне сунули протокол, подписку о невыезде, я подписал, не глядя, и потащился домой.
В голове гвоздем засела идиотская фраза из протокола. "В квартире имели место пять трупов в состоянии расчленения". Пять трупов. В состоянии.
Так нас же было семеро! Это я точно помню! Стаса я опознал сразу, потом Дуремара с Сашкой, Зеленого... И чьи-то ноги. Коля был в турецком свитере, зеленоватый такой, с полосками, варенки на нем кооперативные, туфли, саламандровские, кажется... А ноги-то были в кроссовках! Значит, это Славка. А Николай, выходит, исчез... Куда?
Придя домой, я сразу схватил телефонную трубку.
– Алло, Коля, это ты?
– Я.
– Это Сергей.
– Ну?
Да что он, в самом деле, ваньку валяет!..
– Ты знаешь, что на хате произошло?!
– А что?
– Ты только держись за что-нибудь... Всю компанию в куски порвали. Имеют место пять трупов в состоянии расчленения. Милиция приехала, "скорая"...
– Кончай трепаться.
– Да не вру я! И трезвый. Ты-то куда исчез?
– "Скорую" тебе вызывать побежал. Ты ведь как руку размотал, так посинел сразу и грохнулся; непонятно с чего. А тут телефон на блокираторе. Ну, я и побежал с автомата звонить. Дозвонился, возвращаюсь - а там менты у подъезда, врачи суетятся... Ну, думаю, это ты Стаса порезал. Или он тебя. И ушел. От греха подальше. А что там хоть случилось-то?