Дорогая кузина
Шрифт:
Инга лениво пожала плечами:
— Как надоело объясняться… Я никуда не поеду! Мне здесь хорошо!
— Кто это? — спросил Вадим.
— Отстань! — окрысилась Инга. — Поднялся бы в квартиру без разговоров — и никого бы не встретили!
— Я без тебя не уеду! — решительно заявил мужчина. — И больше не отпущу от себя! Мы сейчас же соберем твои вещи и сядем в самолет. Университет окончишь заочно.
— Что ты лезешь в мою жизнь? — закричала Инга. — Тебе нечего в ней делать! Ты весь остался в прошлом, понимаешь?! Остался навсегда, без права на появление! И я буду жить так, как мне нравится! Без учителей
Она ловко, изящно подхватила Вадима под руку и потащила к подъезду.
— Стой! Я не пущу тебя! — закричал костлявый. — Инга! Остановись!..
Она, не оглядываясь, шла к дому. Но смешной человечек в шапке не отступился. Он бросился за ней, вцепился в ее шубу и сорвал с плеч. Инга развернулась и заехала худому по физиономии. Началась драка. Отец пытался вырвать шубу из рук костлявого, но безуспешно. Инга пронзительно завизжала.
Сима выругалась, плюнула и бросилась бежать.
…Отец вернулся домой поздно, пьяный вдребедан.
Через несколько дней позвонил Илья и спокойным, ровным тоном сообщил, что Ингу убили. "И я знаю, кто это сделал, — подумала Сима. — Тот тощий человечек… А отец все видел".
И ничего не ответила Илье.
Потом наступила весна, на одной улице с промежутком в пять минут стали встречаться дамы в шубках и девушки в босоножках, и вовсю роскошно заблагоухало свежей краской.
Начались экзамены. Илья не появлялся. Сима ему тоже не звонила. И как-то все забылось, растеклось ручьями и лужами…
— Ты давно не видела Илью? — спросила однажды мать.
— Давно, — рассеянно отозвалась Сима. — Некогда… Надо бы ему позвонить…
29
Он не мог ее спокойно видеть. Ее вызывающую вальяжную походку, густо накрашенный рот, длинные ореховые волосы… С ним никогда в жизни, пусть еще не слишком длинной, не случалось ничего подобного.
Григорий в ужасе понял, что полюбил. Полюбил первый раз по-настоящему. Вот матушка обрадуется! Наконец сынок нашел себе жену! И не какую-то там простушку в конопушках, а настоящую диву столичную, тонкую штучку! Отпадную шлюху в мехах и драгоценностях…
У Малышева начинали дрожать руки, когда он видел Ингу. Он в панике, смятении комкал сигареты на столе и однажды наорал на Леху:
— Ты что, не можешь ее отвадить?! Тебе она не надоела?! Мне она сидит вот где! — и резанул себя ладонью по горлу. — Неприятности себе на задницу!
— Не могу! — заорал в ответ Алексей. — Она неотвязная! Да и ты, шеф, помнится, говорил, что тебе якобы все равно, пусть себе ходит!
— Говорил! Но она мне глаза намозолила, эта фря!
— Тогда сам ее и выставляй! — гаркнул Леха. — А у меня хрен получается! Она назойлива, как весенняя муха!
И вылетел в приемную. Любочка подняла на него ясные глазки:
— А может, Леша, мы ошибаемся? И тебе стоит жениться именно на ней? Подружке я все объясню.
— Иди ты! — впервые в разговоре с ней сорвался Леха. — Да и все вы со своими подружками!
И умчался по делам.
Григорий вышел из кабинета:
— Любаша, явится эта… мадам, пусть сразу зайдет ко мне.
Любочка послушно кивнула. По своей наивности и невинности она ни о чем не подозревала и свято верила, что Григорий Васильевич, как волшебник, способен все наладить и
Часа через три появилась Инга и в сопровождении Любочки вплыла в кабинет Малышева. Люба улыбнулась и вышла. Инга села, привычно закинув ножку на ножку.
Григорий почувствовал, что не в силах оторвать взгляд от этой ноги в модном сапожке, ласково к ней прильнувшем.
Инга заметила это и усмехнулась, слегка качнув ногой:
— Вы меня звали?
Малышев кивнул и судорожно сглотнул. Инга усмехалась уже открыто. Она обожала видеть свою власть и играть ею, наслаждаясь могуществом.
— Оставь Алексея в покое! — бросил Григорий. — Так будет лучше. И тебе, и ему.
— А тебе? — прямо спросила Инга.
Малышев вскинул на нее мрачные глаза. И ужаснулся. Она откровенно издевалась над ним. Дерзкая, обаятельная и бесстыдная. А он вновь только нервно комкал сигареты, непроизвольно, почти не замечая, не фиксируя своих движений, и весь взмок, как мальчишка, впервые ощутивший могучий зов женского тела. Порой ему казалось, что он знал ее всегда, столько, сколько жил на свете. И всегда любил. А возможно, любил ее еще до своего рождения… Какой-то бред…
— Ты бы, Малышев, — небрежно уронила Инга, — думал лучше о себе, чем о коллегах. Уж поверь мне, в случае беды они о тебе и не вспомнят. А наше время — оно паршивое, время распада. Когда исчезает все прежде объединяющее людей: дом, семья, вера. И никто не с кем не считается, всякий живет независимо, несвязанно, сам по себе, в полной уверенности в своей правоте. На кого вокруг можно положиться? Абсолютно не на кого… А тут… — она снова задумчиво покачала отличной ножкой. — Тут тебе как раз кушать подано… И чего ради отказываться? Раз бутылка вина стоит на столе, ее нужно выпить до конца. Человек должен быть естественным, ничего из себя не изображать и не строить. Конечно, это похвально — твоя якобы привязанность к Любке. Только на самом деле ты к ней не прикипел и никогда не прикипишь. Она рядом с тобой ребенок, Малышев. Не умеет ни одеться, ни раздеться… И не то, чтобы дать, и не то, чтобы взять… Тебе совсем не то нужно. Заскучаешь ты с ней, Шерлок Холмс, затоскуешь… Или тебе искать надоело? Ведь ты по жизни этим занимаешься, детектив! Ну, и приискивай себе бабу дальше! Глядишь, отыщется…
— Ты неглупая девка… — пробурчал Григорий.
Инга снова нагло ухмыльнулась:
— Глупые столько не зарабатывают. Ты тоже давно знаешь, чем я занимаюсь. Поди, дружок рассказал?
Григорий молчал. И думал, что некоторым бабам Бог зря даровал слова. Еще хорошо, что они не всегда ляпают то, что думают. А если бы всегда… Страшно даже представить, что тогда случилось бы в нашем мире с нравственностью…
— Любила я, видно, этого Леху, — задумчиво призналась Инга. — Ты на меня глазами не зыркай! Да, любила… Нового, второго Леху… Не сразу его поняла, он поначалу совсем другой был. Пока разглядела… И не отлюбила еще свое… Только кому все это нужно? Он дурью мается, от меня шарахается, как от прокаженной… А ты мне нравишься. И весь уже запарился от желания… Но здесь не получится, неудобно на глазах у твоей Любки. На, держи! — Она бросила ему свою визитку. — Позвони по мобиле, когда совсем будет невмочь! Я тебе не откажу! Ты из мужиков-знатоков, которых нелегко обмануть, всучив лежалый товар!