Дорогая мамуля
Шрифт:
– Спасибо. Садитесь. Я принесу вам вина.
– Я не хочу отрывать вас от…
– Прошу вас. Просто сядьте.
Ева положила подарки на кофейный столик рядом с большой серебряной чашей, наполненной сосновыми шишками и красными ягодами. Насчет целой кучи подарков она оказалась права. Под елкой лежало не меньше сотни свертков. Интересно, сколько приходится на брата? – подумала Ева. Сколько вообще существует людей, носящих фамилию Мира? Их была целая орда. Чуть ли не двадцать человек, стало быть…
Она поднялась, когда вошел Деннис Мира.
– Сидите,
На нем был мешковатый, поношенный кардиган, одна пуговица висела на нитке. Было в его облике что-то такое, от чего ее сердце превращалось в кашу.
Деннис подошел к ней и, поскольку Ева так и не села, встал рядом, устремив свою мечтательную улыбку на елку.
– Чарли слышать не хочет об искусственной елке. Каждый год я ей твержу, что надо купить искусственную, и каждый год она говорит «нет». А я каждый раз радуюсь. – Он обнял ошеломленную Еву за плечи. – Ничто на свете не может показаться слишком скверным, слишком трудным или слишком грустным, когда в гостиной стоит рождественская елка. И все эти подарки под ней, все это нетерпеливое ожидание… Все это как будто говорит, что в мире всегда будет свет и надежда. И вам повезло, что у вас есть семья, с которой все это можно разделить.
Спазм перекрыл ей горло. Она сделала нечто невероятное, ей бы и в голову не пришло, что она на такое способна, она поверить не могла, что делает это.
Она повернулась к нему, спрятала лицо у него на плече и разрыдалась.
А он, как будто ничуть не удивившись, стал похлопывать и поглаживать ее по спине.
– Ну, ну, полно. Все хорошо, милая. У вас был трудный день.
Ева судорожно вздохнула и в ужасе отодвинулась.
– Простите, ради бога, – забормотала она. – О боже, я не знаю, что на меня… Мне лучше уйти.
Но Деннис держал ее за руку. Несмотря на весь его кроткий и добродушный вид, хватка у него была железная.
– Вам надо сесть. Ну-ка давайте, садитесь. У меня есть платок… мне кажется, у меня был платок. – И он начал хлопать себя по карманам все с тем же растерянным и озадаченным выражением.
Это подействовало на Еву куда лучше любого успокоительного. Она засмеялась и вытерла слезы.
– Все нормально, я в порядке. Извините. Мне действительно надо…
– Выпейте вина, – сказала Мира, пересекая комнату с подносом в руках.
Так как она, без сомнения, стала свидетельницей эмоционального всплеска, Ева смутилась еще больше.
– Я просто немного не в себе, вот и все.
– Ничего удивительного. – Мира поставила поднос и сняла с него один из бокалов. – Сядьте и успокойтесь. Мне хочется открыть мой подарок прямо сейчас, если вы не против.
– О… Да. Конечно. – Ева взяла подарок Денниса. – Вот. Я на него случайно наткнулась. Надеюсь, вам понравится.
Он просиял, как десятилетний мальчишка, только что нашедший под елкой красный спортивный велосипед. И сияющая улыбка не сошла с его лица, когда он вытянул
– Ты только посмотри, Чарли. Теперь мне будет тепло во время моих прогулок.
– И тебе очень идет. Ой! Деннис, ты только посмотри, что у меня тут! – Мира вынула из упаковки старинный чайник. – Это потрясающе! Фиалки, – прошептала она, проводя пальцем по рисунку из крошечных цветочков, оплетающих белый фарфоровый чайник. – Я обожаю фиалки.
Она буквально ворковала над этим чайником. Как некоторые женщины воркуют над пускающими слюни младенцами, подумала Ева.
– Я решила, раз уж вы увлекаетесь чаем…
– Я его обожаю. Я его просто обожаю. – Мира бросилась к Еве и расцеловала ее в обе щеки. – Спасибо.
– Без проблем.
– Я, пожалуй, примерю свой подарок прямо сейчас. Пойду прогуляюсь, – объявил Деннис. Он встал, склонился над Евой и потрепал ее по подбородку. – Вы хорошая девочка и умная женщина. Поговорите с Чарли.
– Я не хотела его прогонять, – сказала Ева, когда Деннис вышел из комнаты.
– Вы его не прогоняли. Деннис хоть и рассеян, но в чуткости ему не откажешь. Он прекрасно знал, что нам нужно побыть вдвоем. Может, откроете свой подарок? – Мира взяла с подноса коробочку и протянула ее Еве.
– Очень красиво.
Ева так и не выучила, что надо говорить в таких случаях, но эти слова показались ей самыми верными. А что еще можно сказать, когда держишь в руках коробочку, завернутую в золотую и серебряную бумагу и украшенную большим красным бантом?
Она не знала, что это такое. Нечто круглое, плоское с орнаментом из завитков и маленькими блестящими камешками. Поскольку оно было на цепи, Ева первым долгом подумала, что это полагается надевать на шею, хотя диск был шире ее ладони.
– Успокойтесь, – засмеялась Мира, угадав ее мысли, – это не ожерелье. Никто не мог бы состязаться с Рорком в этой области. Это талисман. Что-то вроде солнечной ловушки. Его можно повесить на окне. Я подумала, может, у вас в кабинете.
– Очень красиво, – повторила Ева. Она пригляделась и различила в орнаменте знакомый рисунок. – Кельтский? Вроде того, что у меня на обручальном кольце.
– Да. Правда, моя дочь уверяет меня, что символ на вашем кольце предназначен для защиты, а этот способствует умиротворению души. Моя дочь заговорила его… Надеюсь, вас это не смущает.
– Передайте ей, что я ей очень благодарна. Спасибо. Я повешу его на окне у себя в кабинете. Может, сработает.
– У вас сегодня опять выдался трудный день, верно?
Ева поняла, что Рорк уже ввел Миру в курс событий.
– Ну, я не знаю… – Ева устремила взгляд на диск, потерла его большим пальцем. – Наверно, мне стало жаль себя, когда Деннис меня обнял… Мы стояли рядом, смотрели на елку… Понимаете, он такой… и дом такой… Здесь так пахнет… и все эти огоньки. Я подумала… Я просто подумала: если бы хоть раз… один-единственный раз… у меня был такой, как он… Хотя бы раз. Но у меня такого не было. Вот и все.