Дороги души: мирские жители

Кухленко Виктор Яковлевич

Скоро у подножия гор началось строительство: опускался небольшой город утверждающими линиями и гранями, побивал землю своими массивными фундаментами. Ощетинился остриями сканирующих антенн и столбами, развеивающими мрак. Жители подгорных чертогов пытались проследить за строительством, но потерпели неудачу. Каждый, кто выходил на поверхность и подходил к городу с запада – вдруг обнаруживал себя снова в некотором отдалении у восточных стен. Такой путник лишь ходил запутанными кругами вокруг живописных угловатых строений. И никак не мог он держать путь прямо. Никто не мог войти в город, и это раздражало подгорных жителей. Разрастался все больше странный город, окружал его белый туман, маня покоем и благо­денствием. Бывший джинн ломал кулаки от ярости и, глядя на восстанавливающиеся линии доспехов, размышлял. Пойти ли войной или не стоит обида того? Однако вскоре случившееся событие избавило всех от непрямых сомнений: реактор мощи стал искажаться! Подгорное сердце, питавшее

подземный город, отклонялось потоками хаоса в сторону нового города и растворялись силы, и про­кладывали они новые русла: не стало уверенности в горных чертогах, а в сердцах жителей росла тревога. Решил бывший джинн: войне быть! Не до шуток ныне, не до высокомерного баловства подобно насмешливым диспозициям с городами дэвов. Выстроились в ряды воины, закрывшись огромными щитами, оружие плетьми окружает их головы подобно окладистым бородам. Позади них источают дымные отходы мобильные установки поддержки боя, пламя озаряет верхние облака. Идут они наверх, навстречу тому, что предначертано! Подходили они к городу, не замечая никого из жителей, и вдруг, как из-под земли, будто из стелящегося тумана – выросли ряды предполагаемого противника. Смотрят подгорные кланы: а нет у них ни огромных щитов, ни пылающих ядер, окруженных броней. Одно настораживало: поверхности их тел – не мог видеть ничей взгляд. Само пространство сторонилось их, и свет не проявлял ничего, огибая тела. Лишь временами усмешки сполохами угадывались среди черных овалов лиц. Подумал бывший джинн: мощь у нас, чему же они смеются? И закралось в его сердце сомнение. Шли все ближе ряды, готовясь сойтись в битве. Послал бывший джинн первый удар: стелющийся яд. Взвились в небо гибкие змеи, распыляя зеленые дымы: тут же выпадали из них ядовитые дожди. Ждали подгорные жители: что же предпримет противник? Ничего не было видно: безмолвно и черно войско, а яд минует их тела: обходит стороной, оставляя невредимыми. Возопили передние ряды, почувствовав неукротимую ярость разочарования и, подобно сходящимся горным стенам, выставив вперед щиты, пошли на противника. Но когда первые щиты коснулись пепельно-черных тел – крики удивления и ужаса пронеслись среди нападавших: лишь только щиты соприкоснулись с рядами противника – тела недругов приняли текстуру и крепость камня, раскрылись неисчислимым количеством каменных граней, сложившись в точно такие же щиты. Такие, да только крепче и больше: колебались они подобно пламени на ветру, находили малейший изъян в камне и разрывали доспехи подгорных жителей. Оставляли их безоружными, самих же – не тронули! Зато странный город – он стал меняться синхронным, выверенным образом. Открывались провалы подземелий, вырастали из них башни-плечи, разворачиваясь, сияя проекциями трансформации. Центральные шестерни перемещают угловые башни, и протянулись они, проявляясь столбами ног. Встает живой город на ноги, а над плечами стали различимы фасеточные грани лица и глаз.

Подивился бывший джинн. Подумалось ему: сильны они против того, что можно очертить геометрическими множествами. Но что если сжатый огонь обрушит на них свои силы? Машины, несущие пылающие границы, стали подниматься вертикально и уставились надменно вверх своими силуэтами, стартовав с на­земных позиций, превратившись в горячие искры, несущиеся по наклонной траектории на позиции противника. Внезапно молчание противника было нарушено: три генерала, ведущие армии, заговорили разом. Спросили они насмешливо: а существуют ли средства защиты от падающих огней? Существуют: наш посланник видел их в ваших подгорных чертогах. Очертаниями граней механизмов, их проекций и важных вершин, движущихся частей и опорных элементов – всем этим было прочерчено пространство вокруг войск. А в следующий миг грани и линии оделись броней, подвижные элементы сталкивались с грохотом в нужном ритме, а опорные грани очертились линиями скал. Распался сжатый огонь и потух брызгами на черном камне: неодолимы мощью оказались подвижники таинственного клана.

Долгие годы жил бывший джинн в дивных свершениях: город тих и безопасен от страха, и не было такого, чего не смогли бы понять деятели городских производственных библиотек. Сделались они угрозой для всей округи: а все скрытое бывший джинн часто попросту воровал. В результате кражи рождалась не потеря, но приобретение. Ибо теперь полезное служило всем в тысячах копий. Говорил бывший джинн своим советникам: да, мы переняли знания и суть пришедших кланов. Но перед этим – потерпели унизительное поражение в битве. Если мы увидим когда подобных, просящих земель, – теперь уж будем знать. Лучше жить в одиночестве непобежденными, чем терпеть обиды и страхи от собратьев – таково было мнение бывшего джинна.

Так и случилось: в один из дней пришли нежданные гости, и пришли они в роли просящих. Но еще до этого бывшему джинну приснился устрашающий сон: будто все жители спокойного города стали беззащитны, а с небес им в спины вонзаются птичьи клювы и когти, и нет от них спасения. Беззащитны без доспехов, беззащитны на равнине, беззащитны безоружны. Печальными криками и безответной кровью пропитался сон. А когда он проснулся – то увидел: его одежды рассохлись, проявились в них изъяны. Проснулся, как безумный: кинулся укреплять стены, раздавать приказы. Боевые дежурства были усилены, оружие приведено в полную готовность к отражению возможного вторжения.

На следующий же день свершилось: в утреннем небе россыпи огней. В утреннем небе встает искусственное солнце. В утреннем небе лучистый свет! Подобно птицам спустились с небес многокрылые, многорукие, многоперые грани. Их оперение ввинчивается в свежий утренний мир, создавая тягу, и прерывистый резкий звук далеко разносится потоками ветра.

Уже к вечеру в роскошные дворцы прибыла делегация. Просили они не земель и не денег. Просили они защиты в войне и времени: от ужасной угрозы бежали они, но и огромную ценность несут с собой, проблема лишь в том, чтобы завершить начатое. Злые силы приняли облик львов…

Делегат говорил так:

– Равнина, ветер, засыпающий нас потоками песка. Дальнее небо, отливающее голубоватым светом пробуждающегося утра. Вокруг – темные силуэты. Не двинутся, не шелохнутся. Все смотрят на встающую зарю. Вместе с зарей придет долгожданный бой. Я кладу руку на плечо стоящему справа. Это женщина. Мы все одеты в кольчуги. Через плечо у каждого - подобие раскрывающихся копий с мерцающим внутри фиолетовым огнем. За плечами у каждого - четыре лезвия сужающихся в четырехгранную иглу.

Один из нас вышел вперед и сказал:

– Слушайте! Там, впереди, не будет никого. Только враги. Поэтому стрелять неприцельным огнем. Там, впереди нет ничего, что бы нас волновало. Ни машин, ни инфраструктуры. Стрелять неприцельным огнем. Там, впереди, будут только львы. Стрелять так, чтобы и ангелы услышали, как сокрушается враг. Мы знаем, – и идем неостановимо. Мы знаем, наше дело – правое. Сегодня, сейчас поднимающийся рассвет накроет темные земли, но мы встретим и следующее утро. Мы знаем. Мы вместе. Мы здесь.

Внезапно земля наполнилась дрожью, воздух как будто высох. Видно было, как высыхает кожа и с нее испаряется влага. Прозвучала команда: активировать обращающуюся защиту. Вмиг каждая фигура оделась в бело-серебряный блеск, а сухость и пепельная тьма отошли от голов и тел. Мы стояли, мы ждали, без страха глядя в голубое небо. Каждый мечтал о своем, ожидая врага. Долго стояли мы и вот, на горизонте появилась темная туча, изредка освещаемая золотыми сполохами. Львы невероятно большие, много тонн весом шли, а на груди у них были пластины как бы из рога. От одного взгляда на них сводило губы. Пластинами и накладками были укреплены львы, а на каждом смрадном теле были показаны витиеватые узоры, закругляясь вязью. Несли они темный смысл – несли они все злое: примитивную магию, оккультизм, взывание к мертвым, гадание на костях и варение трав.

Шли львы одним строем, шли не думая ни о чем и лишь упрямство светилось в их глазах. Вышел тогда наш командир вперед, молвил – смотрите, я это делаю так – и пусть я погибну – но те, кто будут славить наш подвиг – не забудут!

Его руки сплелись с кольчугой в одно целое, став единой мятущейся дланью, в которой были переплетены кожа и кольчужные звенья, сверкавшие серебром. Эта рука мерцала и не имела единого места в пространстве. Она вращалась в четырех плоскостях одновременно и неожиданно, припав к земле, впиталась в горло первого бегущего льва. Он остановился, в тот же миг рука кольчужными звеньями обвила тушу и скрутилась – затрещали кости, полилась кровь, а соседние львы пали. Никто не мог понять, отчего они погибли. Возвратился обращающийся дух к генералу, воскликнул он: а никто и не обещал вам легкой смерти!

Кинулось войско вперед, я тоже побежал, и ярость, как кровь заливающая глаза – окрасила мир в другие цвета. Одного льва удалось, используя силу ускорения на рывке разрубить пополам. Однако по невнимательности, по попущению высших сил – на кольчугу из обломленного рога пролилась дурно пахнущая мутно-зеленая жидкость. Воин рядом сказал: я позабочусь о твоей семье! даю слово! Не подведу! Ответил я: нет! Силы жизни во мне больше. Я поглощу сердце льва! Подполз я к павшему льву и, погрузив руки в его грудь, вынул красно-золотое сердце. Открыл рот с обугленными, опаленными губами, выжал кровь себе на язык. От прикосновения к золотому сердцу мои руки стали как трепетный огонь, и поглотил я сердце и пожрал его. Я почувствовал, как внутри меня вырастают внутренние органы, а моя сила направляла их. Дыхание жизни забилось во мне и окрепло. Теперь же мне предстояло самое трудное: выраставшая плоть трансформации имела сродство ко злу и я стал испытывать эту черную плоть разумом. Она частично разрушалась и отравляла кровь, а сердце взывало все новую растущую плоть, залечивая раны. А тем временем разум снова изымал тьму из общей структуры – и разрушалась она, отравляя кровь. Когда же все закончилось, я встал невредимый, стоя прямо, поправлял доспехи, на которых белое серебро и стальное стекло были погнуты и обуглены, и разбиты. Я же в них – теперь был невредим, а на моей груди засверкали медали. Времени было достаточно, чтобы обновить статус из главного штаба. Медленно ходили мы, отдыхали, пили крепкое вино и славили Господа.