Дороги сказок
Шрифт:
Белов, в принципе, не возражал, предпочитая развлекаться за чужой счёт. Вадим смотрел на брызгающих слюной и размахивающих руками спорщиков и поражался их детской непосредственности. Дети, истинно – дети! Неужели они не понимают, что им придётся затыкать собою дыры в оборонных порядках планеты? Не понимают, тем хуже для них. Нельзя быть настолько наивными и не видеть ничего вокруг. Простачки, погнавшиеся за хрустальной мечтой и считающие, что птица счастья у них в руках. Молох грядущей войны не пощадит никого, ни этих великовозрастных детей, ни стариков, ни генералов, которые подарили фанатам Гаррика мгновения счастья. Хрусталь, окружающий мечту, разлетится тысячами острых осколков, вместо яркого завтра наступит кровавое сегодня. Дети, у них не было времени задуматься о перспективах, они не лежали в коконе дугара, кураторы не говорили им, из-за чего стало возможным путешествие в параллельный мир. Впрочем, Серебрякова в курсе… почему же тогда он им завидует? Завидует настоящей завистью, по-чёрному. Потому что они не видят мглы, не осознают грядущих бед и от всей души радуются жизни здесь и сейчас, а он не может выбросить тревогу из головы, постоянно оглядывается назад и всматривается вперёд. Возможно он повзрослел, превратившись в эдакого молодого старика.
В любой другой день Вадим порадовался бы гостям, но сейчас все его помыслы были направлены на обретение покоя. Сказывался тяжёлый день и открывшаяся истина в купе с причинами постигших парня злоключений. Белов чуток потоптался возле рассевшихся у ящика ребят.
– А это, что за национальное индейское творчество? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответил, как всегда, Березин:
– А это, друг мой, понимаешь, такая штука….
– Ну-ну, не мни то, что танцорам мешает, рожай быстрее. Народ захихикал.
– Названия мы ещё не придумали, вот, коллективно обсуждаем, как обозвать, – влезла Валя Остапенко.
– Короче, Склифосовские, – Вадим начал терять терпение, он его и так немного отыскал после встречи с миурами, ещё и тут сопли жуют да глазки строят.
– Не кипятись, бледнолицый друг мой, красный цвет лица тебе не идёт, – осадил его Сергей. "Поттеровцы" же откровенно скалили зубы. – Мы тут сами пытаемся понять, что за хрень собрали. По идее агрегат должен замерять силу магического воздействия.
– И как этот фиг-вам работает?
– Ну, вот, мы его, можно сказать на помойке нашли, – голосом кота Матроскина начал Березин.
– Ничуть не удивлюсь, что ты начал шарить по помойкам, – перебил его Вадим. – У Вали, наконец, получился конфудус?
– Ты гляди, запомнил! Скоро на человека будешь похож.
– Берёза, ты меня знаешь. Я тварь терпеливая, в глаз молча бью.
– Сергей, хватит! – Арина Серебрякова, помятуя прошлое, решила не доводить до греха и взяла инициативу в свои руки. – Это что-то вроде динамометра. Гена и Антон переделали рамку, с помощью которой местные измеряют плотность магического поля. Если я правильно поняла, то рамки замеряют направленный на них поток маны, за аналог и эталон взято заклинание левитации объекта весом в килограмм. К контурам присоединены артефакты, не позволяющие оторвать прибор от поверхности. Чем больше прикладывается силы, тем больше вращается рамка. Чтобы установить чистоту эксперимента и проверить силу заклинания берётся отрезок времени в десять секунд. Мы тут эмпирическим путём вычислили, что на один оборот первой рамки требуется приложить усилие, равное ста беллам, или, как предлагает Валя, силе в один "дамбик".
– Позволь угадаю, чтобы повернуть среднюю рамку, надо приложить силу в сто раз большую?
– В тысячу, это будет один "волдик".
– Ага, а – а-а…
– А тысяча "волдиков" равняется одному "гаррику" – это, как ты видишь, следующая рамка.
– И кто у нас чемпион по армрестлингу и бодибилдингу? – спросил Вадим. Серебрякова шаркнула ножкой. Кто бы сомневался… – Сколько ты "отжала"?
– Девятьсот тридцать, – почесав кончик носа, ответил Сергей и добавил, – "гарриков". На втором месте Антон. Наш мальчик взял на грудь шестьсот девяносто, я потянул пятьсот девяносто пять. Чтобы не считать обороты, наши гении от Майкрософт, – Антон кашлянул, – не Майкрософт? Да, ладно, наши гении предельно автоматизировали процесс, теперь у нас экспандер с ЧПУ*. Кстати, почему не поздравляем чемпиона?
– Поздравляю, – Вадим картинно поклонился Арине. Девушка присела в реверансе. – А четвёртая рамка?
– О! – Березин поднял вверх указательный палец. – Уровень Мерлина, недостижимая планка, мечта каждого уважающего себя волшебника. Не хочешь попробовать?
– Не хочу. Я спать хочу, откровенно говоря, день был тяжёлый.
– Какие проблемы?
– Никаких, кроме тишины.
– Белый, это ты так тактично намекаешь, чтобы мы выметались?
– Почему намекаю, говорю прямым текстом.
– Иди к нам, – Гена Соломатин кинул Вадиму брелок с ключами. – Моя двуспальная раскладушка у окна.
– Спасибо, – Белов ловко подхватил брелок заклинанием левитации, рунную схему он собрал за доли секунды.
Поблагодарив одногруппника, Вадим достал из шкафа чистый комплект нательного белья, в ванной комнате взял полотенце и мыльно-рыльные принадлежности. Спорить с ребятами не хотелось, хотя можно было "попросить" их, но предложенный Генкой вариант как нельзя кстати устроил обе стороны. Какая разница, где спать?
– Белый! – догнал его у порога крик Сергея.
– А?
– Давани, не мнись, – Березин указал на ящик, – ради науки.
Вадим, закатив глаза, пожал плечами, отвяжитесь, мол. Сформировав конструкцию из рун, он направил её на ящик, подержал чуть-чуть и, не обращая внимания на крутящиеся вентиляторами рамки, хлопнул дверью.
– Охренеть, – выдохнул Антон и поднял на ребят поражённый взгляд.
– Чего там? – спросила Арина, взор которой, как прикованный, следил за оборотами четвёртого контура.
Антон молча развернул ноутбук экраном к ребятам:
– Пять с половиной "мерлинов", кто-нибудь напомните мне не попадать Белому под горячую руку.
– Самим бы не забыть, – пролепетала Арина и зябко поёжилась. В голове девушки сама собой всплыла картинка с задыхающимся двоюродным братом….
Игрум. Апартаменты Ласаба….
Многие знания – многие печали. Древняя мудрость одинакова для различных миров, имея везде одно и то же толкование. Последние циклы знания не приносят Ласабу рум Гуро радости, скорее они служат поводом для пессимизма. На Земле ещё говорят – кто предупреждён, тот вооружён. На Игруме бы добавили – узнал, оценил, познал, сделал, но… Но, третий верховный эрарх касты жрецов никак не мог придумать, что делать с попавшими в его руки знаниями. Ласаб коснулся пальцем сенсора и откинулся на спинку кресла. Повинуясь команде, заработал медицинский комплекс и бытовая автоматика. От высокочастотных колебаний задрожал воздух, человек в кресле блаженно щурился от электронного массажа. Тихо тренькнул сигнал кухонного автомата и бытовой кибер поставил на стол чашку с тонизирующим взваром. Ласаб, не глядя, протянул руку и подхватил обжигающе-горячую ёмкость с приготовленным напитком. Рум Гуро сделал осторожный глоток варева. Неплохо, совсем неплохо, ещё бы чуть-чуть соли и жира с шеи горного козла и было бы совсем отлично, но… Но думы о жире вернули почти всесильно жреца, одного из самых могучих политиков планеты к тому, от чего он долгое время жаждал отвлечься. Сплюнув чешуйку с корня чернолистника, Ласаб, с отвращением отставил чашку в сторону, и с ненавистью посмотрел на висящее в воздухе голографическое изображение.
Графики, графики, таблицы, диаграммы, пояснения, как будто он без прогнозов аналитиков не понимает, что общество движется к пропасти. Система, ещё сто циклов назад казавшаяся незыблемой, стояла на грани коллапса. Быдло и человеческое стадо может верить цветастым лозунгам о движении вперёд и стремительной поступи цивилизации. Защитные сапоги космических исследователей Игрума ступили на все планеты системы. За первопроходцами пришли геологи и инженеры, мыслители и строители украсили лики планет куполами городов и громадных предприятий. Заработали рудники, свободные старатели разрабатывают богатейшие залежи планетоидов в астероидном поясе, но… Но все эти победные реляции были ничем иным, как пылью в глаза. Игрум задыхался от нехватки ресурсов. Сновавшие между материнской планетой и астероидными рудниками космические рудовозы позволяли экономике лишь поддержать спадающие штаны. Слишком велика была стоимость небесных ископаемых, не выручал даже труд преступников и низверженных. Люди мёрли словно мухи, а строить автоматизированные комплексы было ещё накладней, намного накладней, вот и набивали трюмы рудовозов бесправным быдлом, благо, что крио сон позволял сохранить до девяносто пяти процентов будущих рудокопов, иначе – труба, со всеми вытекающими. Впрочем, "труба" скоро придёт к ним всем. Стагнация уже затронула все касты и слои общества, обойдя стороной лишь военных, но тут особый случай, заигрывать с вояками и лишать их куска мяса и любимых игрушек никому было не с руки, ибо на их штыках последние годы держится благополучие верховных каст. И так крамола расползается среди низших. "Нерушимый монолит" дал трещину. Размежевание каст и отход от практики свободного перехода обесценил древний принцип солидарности, когда во главу угла ставилось выживание социума, как единого организма. Тысячелетия данный принцип впитывался с молоком матери и не подвергался сомнению, но… Но некоторые представители правящих кругов решили, что может быть иначе, ведь врагов у них на планете не осталось, последняя война отгремела более восьмидесяти лет назад, Союз Городов почил в бозе, похоронены под руинами зданий лидеры демократов, пришло время, когда можно и нужно позаботиться о себе, закрепив своё положение в вертикали власти. На словах всё было по-прежнему. Во всех средствах массовой информации декларировалась приверженность к древним традициям, на деле же шло распределение мест у кормушки. Те, кто столбил места и были первопричиной деградации общества. За пятьдесят лет расслоение среди и внутри каст достигло угрожающего уровня. Помимо кастовых проблем во весь рост встал вопрос перенаселения и демографического давления, о ресурсном голоде не стоит и вспоминать. Взоры людей обратились к звёздам. Стремительный рывок в космос и последовавшее за ним развитие науки и технологий позволило на время снизить остроту проблемы. Гигантские стройки, миллионы, сотни миллионов рабочих, задействованных в программе освоения космоса и ближайших планет. Громкие открытия и научные сенсации. Покрытые песком города на Йорте – четвёртой планете. Таинственные могильники и непонятные машины, новые открытия, достижения медицины, рост популярности касты мыслителей, подарившей жителям Игрума вакцины практически от всех болезней. Открытия мыслителей отодвинули старость, избавили от наследственных генетических заболеваний, дали клонирование и многое другое, но… Но за общим угаром все проглядели один нюанс – количество ртов и едоков тоже увеличилось. Когда спохватились, то демографические программы по ограничению роста населения пришлось списать в утиль.