Дороги Судий: Чужой Путь
Шрифт:
Ненавижу этот тон. Как можно так покорно и безропотно принимать смерть? Даже если все повторяется раз за разом не обязательно смотреть на мир так!
— Позволь мне войти в круг, Хэл. Я справлюсь.
Сколько раз за последний месяц я поднимала эту тему? Сотни! Но этот упрямый эльф ни в какую не соглашается, повторяя одно и тоже:
— Тебе не хватит сил, да и контроля тоже. Ты сожжешь и мир и себя, поверь, я справлюсь лучше.
— Но…
— Мы же еще встретимся, Эми. Этого у нас отнять не смогут даже все боги Изначалья.
Я почувствовала его улыбку всем телом. Это сложно объяснить, но, даже не видя его лица, я поняла, что он улыбается, печально, болезненно, но улыбается. Отчего-то мне стало трудно дышать, в горле появился неприятный комок. Наверно, так не должно быть, но я совершенно не представляла своей жизни без этого павшего. Я привыкла к вечной тьме в его глазах, к грустной улыбке, увязшей в льдистой синеве подобно мухе в янтаре, к резкой смене настроений, к вспышкам ярости, агрессии… Меньше всего Хэл напоминает мужчину, с которым легко ужиться, но я люблю его именно таким. Меня больше не пугает его непоследовательность и жестокость, я даже научилась понимать его, хотя раньше считала это совершенно невозможным.
Свет, что же я буду делать, когда потеряю его? Вечно ждать и помнить? Я не смогу так.
— Хэл, пожалуйста, позволь мне забыть.
— Думаешь, тебе будет легче? Сомнения и боль никуда не исчезнут, ты просто забудешь об их причине. Это не выход, лури.
Он не поймет. Для него чувства часть его сути, он свыкся с ними и сможет жить даже с внутренней болью, но мы потому и спрятались от всех эмоций, что воспринимаем их острее — всем своим существом.
— Я же Судия. Мне не ведома боль, пока я не захочу обратного.
— Хорошо, Эми. Пусть это будет моим последним приказом тебе. В следующий раз все будет по-другому — обещаю.
И отчего ему так важно это? Я же знаю, что дорога ему, но… он никогда не приблизиться ко мне, пока я не получу права отказать. Глупый, глупый мальчик, этот приказ я выполнила бы с радостью, но пусть все будет так, как он хочет. Что значит время для тех, кто обречен вечно рождаться, умирать и помнить?..
Последнее сложнее всего.
Я вывернулась из объятий и, оглянувшись, посмотрела ему прямо в глаза. Как всегда идеален. Как можно так выглядеть, находясь в грозу в лесу?! Не знаю, впрочем, все они совершенны, просто отчего-то красота Хэла не кажется столь безликой и пустой, как у остальных. Хотя, может быть, все дело в его сходстве с эльфами, этот павший почему-то всегда был связан с перворожденными если не узами крови, то внешним видом точно.
Разве можно его не любить?
— Пойдем в дом. Скоро ливень превратиться в настоящий ураган.
— Я знаю, — спокойно улыбнулся павший, и в это было вложено гораздо больше насмешки, чем обычно.
С ним сложно спорить — нет, не так — с ним невозможно спорить! Это попросту глупо. Не зря его прозвали Кукловодом. Я даже представить не могу, каково это знать все и всегда, уметь менять время и реальность по своему желанию, но почти всегда бездействовать. Я бы сошла с ума. А он просто срывается изредка, когда мир наносит ему особенно болезненный удар.
— Хэл… как можно так жить? — я все-таки спросила. Не следовало, конечно, но мне хотелось понять, что им движет, ведь даже раньше он не был свободен. Каково это всю жизнь прожить в клетке? Разве может птица добровольно отказаться от полетов?..
— Я не знаю другой жизни, — странно, но мой вопрос не вывел его из себя, а заставил улыбнуться, — я помню только ее, Эми, а разве можно тосковать о том, что неизвестно. Время, реальность, знание — это всего лишь часть моей сущности, точно так же как для тебя — Суд. Я не воин, но и магом никогда не стану. Я всего лишь старый уставший мудрец, принявший не ту сторону в войне.
— Жалеешь?
— Нисколько. Я знал, на что шел, — улыбка стала чуть хитрее, а тьма змеей свернувшаяся на дне его глаз насмешливо вскинула голову, — Я шел к тебе, а другого пути на тот момент не было.
Я так и не поняла, шутил он или говорил всерьез. С ним иногда бывало сложно, особенно, когда он сам не желал быть понятым.
— И я не жалею, — тихо сказала я, чтобы не молчать, а потом, поняв, как безнадежно это прозвучало, улыбнулась и пояснила, — я устала быть все время одна. Это тяжело. Я никому не пожелаю такой участи.
Ну вот я снова все испортила. Настроение себе и Хэлу — точно. Он же не хуже меня знает, что это такое, когда ты никого не интересуешь, и на все твои поступки смотрят с точки зрения рациональности, нисколько не заботясь ни о твоей позиции, ни о твоем отношении ко всему происходящему.
Хэл приблизился ко мне, улыбнулся со спокойной уверенностью, совсем несвойственной ему, и, сжав мою ладонь в своей, сказал:
— Больше ты никогда не будешь одна. Я всегда буду рядом, если ты мне позволишь, Эми. У меня к тебе только одна просьба: не предавай меня. Я не выдержу этого вновь, — нежность сменилась яростью мгновенно, он сжал мою ладонь и, если бы не природная живучесть Судий, наверняка бы сломал тонкие кости, но… он такой, какой есть. И я его люблю. Именно таким.
В синих глазах вновь плескалась тьма, холодная и беспощадная, но я-то знала, что это лишь призраки давней боли. Как же они все-таки уязвимы. Разве можно было судить детей за то, что они оказались не согласны с решением взрослых? А я осудила. Наверно, мне следует быть откровенной хотя бы с собой — я жалею, что так поспешила с Судом, но сейчас порвать круг перерождений невозможно. С этим нужно смириться. Или хотя бы попытаться это сделать…
— Пойдем, Хэл. Нам пора начинать, — нехотя напомнила я, взглядом указав на черное небо, испещренное голубоватыми прожилками молний. Павший, проследив за моим взглядом, скупо кивнул — наше время действительно подходило к концу. О Суде мир всегда предупреждает заранее, но мне впервые кажется он такой неожиданностью. Может быть потому, что только сейчас я научилась ценить то, что имела всегда — жизнь?..
Вот и все… Эта мысль заставила меня сбиться с шага и снизить скорость. Почему именно сейчас, когда у нас только стало все налаживаться? Почему так?
Хэл остановился на крыльце и, обернувшись, вопросительно приподнял бровь. Мокрые светлые пряди прилипли к его лицу, мгновенно превратив опасного павшего в беспомощно-уязвимого мальчишку. Если бы не его взгляд, тяжелый, темный, не позволяющий свободно дышать, было бы легко обмануться.
— Что случилось? — его голос прозвучал отстраненно и безразлично. Хэл уже был далеко отсюда и его мало волновали сомнения Судии.