Дороги вглубь (с иллюстрациями Павлинова П.Я.)
Шрифт:
Олег Николаевич с трудом держится на ногах. Он просит механика уступить ему место у руля.
— Попробуй связаться с землей… — говорит Крымов.
Костя подходит к радиоприборам. Но тщетно он стучит на ключе. Ответа нет. Уточкин растерянно смотрит на профессора.
Толмазов заметил взгляд Кости. Стараясь не привлекать внимания Крымова, сидящего за рулем, Георгий Степанович поманил юношу к себе.
— Выберемся, Костя? — тихо спросил он.
— Должны… Правда, энергии в аккумуляторах осталось самая малость, но надежды, конечно, терять не следует…
— Понятно…
Костя отошел в сторону и принялся наблюдать за измерительными приборами. Вскоре, повернув голову в сторону профессора, он увидел, что тот раскладывает на столе записи и схемы. Через несколько минут ученый углубился в работу. Он начал что-то писать.
Костя подошел к Толмазову.
— Чем вы занимаетесь, Георгий Степанович?
— Привожу в порядок всю документацию наблюдений, — спокойно ответил профессор.
— Это хорошо. Мы, конечно, выберемся…
Костя не договорил фразы. Ученый посмотрел на него немного удивленным и строгим взглядом.
— Если бы я был вполне уверен, что мы выйдем на поверхность, то, представьте себе, не занимался бы сейчас этим делом. Но вы что-то скрываете от меня, я это чувствую. И вот решил… Мало ли что может случиться. Вдруг не выберемся! Найдут нас через некоторое время. Если документы будут в порядке, наши труды не пропадут даром, хотя мы и погибнем…
Лодка медленно приблизилась к пустому пространству, неожиданно показавшемуся впереди. Одно время казалось, что энергии не хватит, чтобы войти в эту подземную пустоту. Нос машины уже был в гроте, когда обороты мотора упали совсем.
Отвинтив люк, подземные путешественники вышли на площадку машины. Прожектор почти не светил, и рассматривать подземелье пришлось при помощи ручных фонарей. Толмазов и Костя спустились вниз и в сопровождении собаки отправились обследовать грот. Подземелье не было каменным. Их окружали известковые и глинистые стены. Спертый воздух затруднял дыхание.
Георгий Степанович направил луч фонаря на белый предмет. Это был человеческий скелет.
— Что такое? Вот посмотрите туда! — он указал на стену. — Колонна, что ли? Да тут погребены развалины какого-то города. Ну да! Так и есть!
— Мы находимся под пустыней Аулиекиз… Неужели это остатки города, разрушенного при землетрясении? — воскликнул Костя.
— Да. Представьте себе, все именно так и обстоит. Помните, я рассказывал вам легенду?
— Но как же объяснить образование этой пустоты?
— Чего только не может произойти во время землетрясения? На опускающуюся землю мог навалиться какой-нибудь твердый пласт и предохранить определенный участок от засыпания… Взгляните на потолок! Он ведь каменный!
Толмазов и Костя недолго бродили среди развалин погребенного под землей города. Необходимо было действовать быстро и решительно. Они вернулись к лодке.
— Город не мог провалиться на большую глубину, — убежденно сказал профессор.
Перед тем как покинуть лодку и начать пробиваться на поверхность, Костя решил еще раз попробовать связаться с поверхности.
Он включил радиоприбор и выстукал на ключе позывные сигналы. Затем некоторое время слушал в наушники. Эту операцию он повторил несколько раз и, наконец, махнул рукой. Кроме слабых шорохов и унылого звона ламп, ничего не было слышно. Вооруженные лопатами, кирками и электрическими фонарями люди покинули лодку и отправились разыскивать наиболее удобное место, откуда можно будет начать пробиваться на поверхность земли.
К месту, указанному звукометрической станцией, спасательная экспедиция прибыла ночью.
Огромная вереница машин на гусеничном ходу, преодолев сыпучий песок, пересекла пустыню. Среди механизмов разнообразной конструкции выделялся один, большой и причудливой формы. Это был сверхскоростной шахтный бур инженера Трубнина.
Весть об исчезновении подземной лодки всколыхнула всю страну. Сотни заводов, научно-исследовательских институтов, все, кто считал, что может хоть в малейшей степени помочь разыскать лодку, слали аппаратуру, инструменты или просто добрые советы. Каждые два-три часа на ближайшем аэродроме садились самолеты. Они привозили аппаратуру и людей, которые должны были управлять этой аппаратурой.
Семенова встретила инженера Трубнина, только что прибывшего в лагерь, следующими словами:
— Вот видите, как получилось… Вашему буру предстоит спасать людей, находящихся под землей.
— Я вас не понимаю, — осторожно ответил Трубнин.
— Не скромничайте! Машина, построенная на основании многолетнего опыта, будет спасать машину, сконструированную в результате творческого порыва, созданную впервые. Разве вы забыли наш первоначальный спор?
— Вы тогда склоняли меня к «романтическому» взгляду на технику. А теперь вы считаете, что ошибались? — холодно спросил Трубнин:
— Может быть, подземная машина… — Зоя Владимировна остановилась и начала внимательно наблюдать за своим собеседником. — Может быть, подземная машина действительно родилась преждевременно? Я имею в виду отсутствие многолетнего опыта конструирования подземной машины.
— Не понимаю вас, — сухо сказал Трубнин. — Неисправности возможны в любой, даже самой совершенной машине!
— При современном уровне техники всякие неисправности, влекущие за собой человеческие жертвы, непростительны… Шахтный бур может спасти людей, находящихся в подземной лодке, но он не спасет теперь идеи подземной лодки от некоторого недоверия к ней… Вы меня, надеюсь, понимаете?
— Дорогая Зоя Владимировна, — возбужденно заговорил Трубнин. — Вы учили меня любить природу… Я, кажется, полюбил ее. Вы учили меня видеть в творчестве инженера искусство… Я, кажется, научился и этому. Но вы ничего не говорили о том, что надо помогать товарищу, когда у него не ладится с работой… Этому меня научил Крымов своими поступками. Вы помните, когда при испытании испортился шахтный бур… Пусть подземная лодка будет извлечена из-под земли в совершенно изуродованном виде. Пусть тысячи авторитетных комиссий заявляют, что идея подземной лодки ошибочна. Я стану рядом с Крымовым и буду отстаивать его идею! Вместе с ним буду бороться за ее полное осуществление!