Дороги
Шрифт:
— Да?
— Ну а что ты шляешься по улицам, сама же знаешь, обстановка сейчас криминогенная. Поди, в церковь опять таскалась?
— Да, - сказала Ильгет, глотая комок. Вот пожалуйста, опять жалость к себе.
Нока выбралась из-под стола и положила голову ей на колени.
— Ну и застрелят в следующий раз, - сказал Пита, - Шляешься неизвестно где, а потом все у тебя виноваты.
— Да никто не виноват, - возразила Ильгет, - я просто хотела рассказать.
— Еще, наверное, и через лес одна таскалась.
Ильгет промолчала. Это было правдой.
— Неужели нельзя жить по-человечески?
– спросил Пита, -
Ильгет придвинулась к нему ближе, положила ладонь на его предплечье. Пита неприязненно взглянул на нее и сидел неподвижно. Ильгет убрала руку.
Ну не хочет - не надо.
— Я три года пытался до тебя достучаться, теперь вижу, что это бесполезно, - он отправил в рот ложку с ягодами. Ильгет опустила голову. Вот опять… опять… ведь сейчас она не сдержится. Начнется скандал. Только не это.
— Как именно ты пытался до меня достучаться?
— А ты забыла, да? Ну конечно, память короткая.
Ильгет встала, отставила недоеденный десерт. Сложила тарелки в раковину.
— Забыла, как отталкивала меня?
— Я тебя не отталкивала!
– крикнула она.
— Ага, ага! "Мне больно"!
– передразнил Пита, - и хоть бы попыталась чему-то научиться, хоть бы попробовала!
— Я пробовала, - Ильгет рыдала, уже не стесняясь. Да, она чувствовала свою вину. У них была ужасная сексуальная жизнь. Вроде бы, Ильгет и старалась, какие-то книжки даже читала, что-то новенькое пыталась внедрять, но все время выходило глупо. Это как писание, как творчество - чем больше на тебя давят, тем меньше получается. Пита начал давить и требовать от нее многого еще до свадьбы - может, в том и беда, что они спали, еще не поженившись… не обвенчавшись. Только вот непонятно, почему после венчания - Пита согласился на него полгода назад, уже после смерти Мари, - после венчания все пошло еще гораздо хуже.
— Ну хорошо, хорошо, я виновата, - Ильгет повернулась, - но зачем сейчас об этом говорить?
— Затем, чтобы ты мне здесь динамо не устраивала. А то взяла моду - сначала заведет, а потом отказывает.
— Но это же неправда!
– Ильгет снова разрыдалась. Или правда? Было такое или нет? Она уже просто не помнит. Если и было, то невольно.
— Посмотри на себя, - пристыдил ее Пита, - иди и посмотри в зеркало, на кого ты похожа.
— Я же только потому… потому что ты сам… сам же обвинял меня, что я никогда не ласкаюсь к тебе… это тоже неправда… но раз так, то я…
— Иди на фиг, дура!
– Пита встал и вышел из кухни. Ильгет стала мыть посуду. Вот спасибо-то, Господи. Устроил, называется, облегчение. Конечно, по сравнению с этим, и соседка, и даже свекровь - это так, пустячки.
До чего же я всех ненавижу… просто всех… не видеть бы никого. Совсем никого. Куда бежать? К маме - там будет еще хуже все. Да и мама - у нее новый сожитель, им вдвоем хорошо, куда им еще Ильгет в однокомнатную?! Мама и так на нее всю жизнь угрохала… А снять квартиру самой - просто не на что. Работу. Нужна работа. Срочно.
Ильгет проскользнула в спальню. Пита сидел за компьютером и подчеркнуто не смотрел на жену. Ну что ж, не хочешь - не надо.
Ильгет прошла в свой угол - в спальне втиснули маленький столик и компьютер. Над столиком на стене - Распятие. И фотография квиринского ландера с раскинутыми в полете дельтовидными крыльями, в голубом небе. "Авис-143", мечта, сказка… Ильгет включила компьютер. Рядом маленькая полочка собственных книг Ильгет - поэты Мурской эпохи, Библия, немного фантастики.
Она вытерла слезы. Ничего. Все будет нормально. Надо работу искать, вот что. Так жить нельзя. Да, семья, венчанный брак, да, она в ответе за Питу, но надо уходить. Может, это ему же и пойдет на пользу - он задумается, осознает, что она все-таки ему дорога. Начнет хоть как-то прислушиваться к ней… Хотя, наверное, это она во всем виновата. Только непонятно, в чем именно, и как это можно исправить. Пита говорит, что сейчас уже ничего исправить нельзя, надо было раньше думать. Но и раньше - вот повторись все сначала, Ильгет не знала, как это изменить.
Темные силы. Это логично. Бесы. Все как с ума посходили. Даже на улице, в транспорте собачатся постоянно.
Но ведь это же ненормально, когда тебя ненавидят все. Соседи, родственники, даже собственная мать, и та отталкивает. И муж. Значит, в тебе действительно что-то очень, ну очень плохо. И хуже всего, что ты не понимаешь - что именно.
Вот ведь говорят, что жена-христианка должна завоевать мужа кротостью и благонравием. Но как? Ильгет понятия не имела. Наоборот, с тех пор, как она стала христианкой, а особенно после венчания, все ухудшилось. И вроде бы она старалась - никогда не отказывала в сексе, даже наоборот, проявляла инициативу, хозяйством занималась как умела (впрочем, Пите плевать на хозяйство), старалась не приставать со своими делами, выслушивать, помогать… Но ничего не получалось! Наоборот, по отзывам Питы, все было просто ужасно.
Плевать. Вот теперь уже точно - плевать. Иначе свихнешься. Ильгет не пошла на виртуальную Биржу Труда, она открыла собственный роман.
"Орден белого пламени". Третья книга.
Ильгет полюбовалась фразами - удачно вчера получилось. Все-таки удачно. Не все, но некоторые места… И вот когда Деллиг сидит в весеннем лесу, и понимает, что все уже потеряно… и это стихотворение тут должно быть. Весенний лес, на всходе день… Вдруг Ильгет ощутила, как строчки складываются. Сами собой. Она стала лихорадочно писать.
Весенний лес, на всходе день.
Ложится золотой рассвет
На сосны, и опять нам лень
Включать кукушкин счетчик лет.
Кукушка! Песенка твоя
Легка, как девичья слеза.
Мы из кукушкина гнезда
Летим до близкого жилья.
И здесь -ослиный перекрик,
Там - соловьиный перепев.
Здесь - грай ворон и волчий рык,
А там - вссна и шум дерев…
Деллиг будет ранен. Пусть так. Верхняя часть живота. И кровь расплывается пятном на куртке, а он зажимает рану рукой, сгибаясь от боли. И ждет неизбежного конца. То есть, конечно, его спасут. Сейчас Вейга отреагирует на сигнал и начнет его искать. И найдет его раньше, чем хронги. А Деллиг сидит и молится лишь о том, чтобы не попасть в руки хронгов.
До чистых вод, до царских врат
Дойдем ли? Все равно, когда -
Сегодня ль, завтра помирать…
Кукушка! Не считай года.
А хорошо получилось, поняла Ильгет и стала перечитывать стихотворение. И снова ощутила, как после исповеди - боль отпускает. Легче. Гораздо легче.
Спасибо, Господи! Действительно, облегчение. Может, она даже и во всем виновата, и вообще, но какая, собственно, разница… Наверное, Пита сидит и переживает. Но как она может ему сейчас помочь? Непонятно. Наоборот, скандал начнется.