Дорогие мои
Шрифт:
Кроме того, регулярно на эти собрания приезжал и Александр Владимирович, который очень просто и доходчиво объяснял порой самые сложные вещи.
Я вообще заметил, что когда он объясняет, или что-то рассказывает, или произносит проповедь, я всё слышу и не отвлекаюсь и почти всё понимаю. Вот у него был Божий дар преподавания. Господь одарил его щедро и красивой внешностью, сильным голосом, ораторскими способностями, а главное, таким светлым умом, который все сложные вопросы может переработать в простые ответы.
Крестил нас Александр Владимирович на частной квартире, где-то на Преображенке.
Александр Владимирович, крестя меня, спросил Андрея, какой святой Лев ближе к нашей дате крещения, то есть к 23 января. Андрей вспомнил Льва, Римского Папу. Вот этот Лев и стал моим святым. А день его празднуется 3 марта.
При крещении отец Александр подарил мне крестик. Католическое распятие. Тогда и крестик-то купить было трудно. А крестили нас дома по очень простой причине – такого количества людей никто бы не дал крестить в церкви. Но и домашнее крещение было чревато последствиями. Отца Александра могли просто посадить, однако Бог миловал.
После крещения пили чай, и отец Александр вёл свои захватывающие беседы. Всё, что он говорил, было всегда интересно. Никогда никакого пустословия. Всегда по каким-то жизненно важным и религиозным проблемам.
Я стал довольно регулярно ездить в Новую Деревню по воскресеньям на службу. После службы мы собирались в домике при церкви, там у отца Александра был кабинет. Потом Зоя Афанасьевна, скульптор и художник, стала снимать неподалёку дом, и мы собирались у неё. Никакого спиртного никогда не было. Привозили кто что мог. Пироги, закуски, пили чай и опять же беседовали.
После общей беседы Александр Владимирович принимал каждого индивидуально и имел с каждым беседу. И на него мы вываливали все свои проблемы, а он пытался их разрешить. Хотя у него самого проблем было больше, чем у всех. У него были сложные отношения с отцом Стефаном, настоятелем храма. Сказать сложные – это не сказать ничего. Отец Стефан просто выживал отца Александра. Он настраивал против него прихожан, доносил на него.
Я думаю, отцу Стефану было трудно. Рядом с ним служил гений. К отцу Александру отовсюду приезжали толпы людей. На исповедь к нему стояла очередь, а к отцу Стефану – несколько местных старушек.
Иногда Александр Владимирович просто просил нас ходить на исповедь и к другому священнику, чтобы не вызывать у него раздражения.
За отцом Александром всегда пристально следили органы, а году в 1983-м начали просто давить его. Всё шло к тому, чтобы А. Меня посадить. Пошли «заказные» статьи. Усилилось внутреннее давление в приходе. Против отца Александра выступила староста с надуманными обвинениями. Отца Александра вызывали в КГБ и вели с ним многочасовые допросы. В одной из газет появилась статья, чуть ли не обвиняющая Александра Владимировича в связи с иностранными агентами. Я помню, что тайно перевозил на своей машине церковную библиотеку. Вёз и очень боялся. Спокойно могли за это «пришить» какое-нибудь дело.
Андрея Черняка, нашего прихожанина, уволили с работы, из «ящика», только за то, что он ходит в церковь. Он, инженер, перешёл на другую работу.
А мне закрыть все пути – а их так немного было у писателя: радио, газеты да выступления – вот и всё, конец деятельности, – ничего не стоило. Один звонок в «Литературку» – и всё, никто бы не печатал.
В то тяжёлое для Александра Владимировича время его духовные дети взяли на себя труд молиться за него. Разбили сутки по часам, и каждый час кто-то непрерывно за него молился. Бог спас. И КГБ от него в конце концов отстал, отец Стефан заболел, и его перевели в другой приход. Староста просто умерла. А автор подлой статьи впоследствии спился.
Когда мы встречались где-то в городе или, допустим, я заезжал в Новую Деревню на вечернюю службу, то потом я вёз на машине Александра Владимировича домой. Жил он неподалёку от Загорска, в Семхозе. У него был очень уютный дом, прекрасная жена, Наталья Фёдоровна, и двое детей: дочка сейчас живёт в Италии и стала там живописцем, а сын Миша в то время учился в Институте культуры и имел свой вокально-инструментальный ансамбль. Этот юноша, которому тогда было лет двадцать, теперь – вице-губернатор Московской области.
Эти поездки, от церкви до дома Александра Владимировича, были для меня и интересны, и полезны. Отец Александр так обо всём интересно рассказывал. Познания у него были энциклопедические. Он учился в Пушном институте, переведённом из Москвы в Сибирь, поэтому хорошо знал естественные науки. Он очень много читал. Я просто поражался тому, как много он успевал читать. А он говорил, что всё это – в электричке. Сорок минут на работу, сорок минут с работы. Он успевал и посмотреть телевизор. Он мне говорил, что обязательно смотрит какие-то интересные передачи, поскольку должен знать, чем живут и интересуются его прихожане.
Он следил также и за художественной литературой. Хорошо знал историю. Я очень много материалов прочитал по Смутному времени, потому что писал пьесу про Самозванца.
Однажды рассказал об этом Александру Владимировичу, и вдруг он мне выдал такое количество информации по этому вопросу, что я просто не ожидал. Видно, у него была фотографическая память. Когда-то он об этом прочитал, и так навсегда эти знания и запечатлелись где-то у него в голове, а теперь он открыл эту ячейку и мне всё это выдал.
Удивительно, что он разговаривал не подлаживаясь с самыми разными людьми: от академиков – достаточно вспомнить, что он дружил с Надеждой Мандельштам, крестил Александра Галича и даже соборовал Тимофеева-Ресовского, – до простых тётушек из Пушкино.
Однажды мы с ним поехали в обычную пятиэтажку, где нас угощала какая-то бабулька. Она в этот день крестила внука и пригласила Александра Владимировича в гости. Мы очень мило посидели, и бабулька посвятила отца Меня во все свои дела, а он заинтересованно в них разбирался. Когда этот человек всё успевал?! Он говорил: «Чем больше делаешь, тем больше успеваешь». А успевал он много. С утра надо было ехать на службу, к семи. Всякие требы, отпевания, крестины, свадьбы. Никому не отказывал в беседе. Самым разным людям. Причём приезжали к нему не только православные, но и католики, и даже мусульмане.