Дорогой интриг
Шрифт:
— Туше! — выкрикнул второй секундант почти одновременно с первым.
Дренг полуобернулся, опустил взгляд вниз… Кончик рапиры барона был прижат к его боку. Фьер нанес свой удар из-за спины одновременно с графом, но тот в горячности не заметил этого сразу. Лицо королевского любимца вытянулось, зато губы моего фаворита растянула издевательская ухмылка.
— Победа! — заорала я и бросилась королю на шею. Слабо отдавая себе отчет, я жарко поцеловала его в щеку и развернулась к ристалищу: — Фьер! Фьер! Я вас обожаю! Фьер! Победа-а-а!!!
— Мой мальчик, вы – молодец! — выкрикнула герцогиня.
Гард развернулся лицом к ложе и склонился в поклоне. После поднял рапиру и обернулся к остальным зрителям. Отсалютовав им, он кивнул противнику,
Он смотрел на меня. Я вовсе не поняла того, что полнило взор государя. Это не было негодованием за то, что я только что кричала Гарду, или за то, что называла его по имени. И не был восторг или любование. И не досада за проигрыш своего любимца. Но, кажется, всё это вместе смешалось в лихорадочно горящих глазах монарха. Сглотнув, я отступила на шаг. Король протянул руку, накрыл ею мою талию, так удержав на месте, второй рукой оперся на деревянную стойку, и навис надо мной. Продолжалось это молчаливое безумие всего несколько секунд, а после он оттолкнулся и выпустил меня из объятий.
— Гард, — хрипло бросил государь и, развернувшись, покинул ложу.
— Его милость барон Гард! — тут же провозгласил глашатай, и трибуны взорвались новыми ликующими выкриками.
Только я, позабыв о победе своего друга, прошла мимо высокопоставленных гостей королевской ложи, мимо своей госпожи, проводившей меня пристальным взглядом, и последовала за Его Величеством, спускавшимся вниз, с задней стороны амфитеатра. Он обернулся, увидел меня и, дождавшись, подал руку. В молчании мы ступили на землю и направились прочь от человеческого ликования. Только верные гвардейцы последовали за своим господином.
— Коня, — велел монарх.
— Вы оставляете своих гостей? — спросила я.
— Это последняя часть состязаний на ристалище, — ответил он, глядя мимо меня. — Стихосложение будет проходить во дворце, потому мне здесь делать больше нечего. Гости могут добраться до резиденции без моего сопровождения.
Мы вновь замолчали. Я не понимала, стоит ли мне оставаться с ним рядом, или лучше сейчас откланяться и вернуться к фрейлинам ее светлости. Наверное, надо было сделать последнее, но я почему-то продолжала стоять рядом с государем, опасаясь заглядывать ему в глаза.
Вскоре к нам подвели Бурана. Его Величество забрался в седло, и я уже сделала шаг назад, думая, что он тронется с места, а я так и останусь стоять и глядеть ему вслед, но монарх протянул мне руку. Подняв на него взгляд, я увидела привычно изломленную в ироничном изумлении бровь, улыбнулась, ощутив, что он уже прежний, и вложила в раскрытую ладонь свою.
Когда я утвердилась на Буране, государь тронул поводья, и конь зашагал, послушный воле своего хозяину. Его Величество прижимал меня к себе одной рукой, а я терялась в собственных чувствах и продолжала хранить молчание, не зная, что сказать. Мы выехали на дорогу, ведущую к резиденции. Когда-то давно, кажется, лет сто-двести назад, мы мчались в свите герцогини по ней в галопе, стремясь нагнать государя, отбывавшего на охоту. Тогда я была всего лишь кандидаткой в фаворитки короля от партии ее светлости. А сейчас он сам вез меня с турнира, который устроил для меня и по моему требованию. Все-таки как невероятно и удивительно может всё меняться…
— Шанни, — заговорил монарх. Я посмотрела на него. Он некоторое время скользил взглядом по моему лицу, после отрицательно покачал головой: — Нет, ничего.
И вновь воцарилось это изматывающее и тяготящее молчание. Я глядела на дорогу и чувствовала, как рука Его Величества то сильней прижимает меня к нему, то расслабляется, и объятья опять превращаются в поддержку.
— Я вам угодил? — спросил монарх, когда до ворот резиденции осталось совсем немного. — Теперь-то вы можете ответить, главная часть турнира миновала. Состязание поэтов будет не столь увлекательным, особенно если учесть, что талантом слагать строфы обладают немногие. Разве что наш дорогой Райетт сможет позабавить всех своим детищем.
Я негромко рассмеялась и посмотрела на государя, и всякая веселость, рожденная только что его словами, истаяла.
— Да, Ваше Величество, — ответила я, опять глядя в сторону. — Турнир вышел примечательным. Было бы прекрасно, если подобное развлечение опять войдет в моду. — Все-таки вскинув на него взгляд, я продолжила: — Простите меня за то, что назвала барона по имени, это всё горячность чувств, пробужденных волнением и азартом.
— Я не сержусь, — сказал он и вдруг усмехнулся: — Удивительно, но к Гарду я вас и вправду больше не ревную. Более того, я приказал побольше разузнать о нем, и мне стало известно, что он женат, — я приоткрыла рот, наверное, и взгляд стал испуганным, потому что Его Величество со вздохом покачал головой: — Шанриз, не кидайтесь защищать барона, его неравный брак меня не смущает. Эта женщина живет в поместье его милости, а там он может делать, что ему вздумается, разве что не нарушать законов моего королевства. Мои сыщики разузнали многое, потому мне известно, что женился барон по любви, и что между супругами существует постоянная переписка. Гард часто отправляет жене и сыну подарки, а это означает, что они ему дороги. Заводить же интрижку с вами – это значит попасть под мое недовольство и гнев и потерять семью. Он бы не стал так рисковать. А еще я узнал вас, Шанриз. Вы не кокетка. Несмотря на то, что вы женщина, вы совершенно лишены всех этих девичьих фантазий. И этим вы зажгли Ришема, — едва отведя взгляд, я снова смотрела на короля. — Да-да, дорогой мой лучик, вы действительно смогли ослепить его светлость, не прилагая к этому никаких усилий. Ваша холодность, ваши издевки и бесконечное сопротивление пробудили в холодном расчетливом человеке чувства. Думаю, они доставили ему немало тяжелых минут в борьбе с собой. Впрочем, это Нибо Ришемский, а потому интриган в нем сильней романтика, а жажда выгоды преобладает над сердцем.
— В ту ночь, когда он пытался меня опоить, — кривовато усмехнулась я, — герцог лгал, что даже готов жениться… тайно. Клялся, что не бросит моего рода и сможет поднять его с колен после моего падения.
— Лгал, — кивнул государь. — Насчет женитьбы лгал, по крайне мере до тех пор, пока моя сестра оставалась во дворце, он бы ни на ком не женился. Хотя… сомневаюсь, что женился бы и после. Дела его герцогства печальны, иначе бы он не затеял интригу с соблазнением моей тетушки. Она была его прямой дорогой в столицу и в мой дворец, не гостем, но постоянным жителем. Кроме того, и в женитьбе ему нужен выгодный союз, а от вашего рода пользы нет. Значит, содержанка и не больше. Что до того, что он смог бы поднять ваш род с колен, то это очень смелое заявление. Он никогда не имел большого влияния, и те, за кого он хлопотал, не получили бы свой пост, если бы я не признал их к этому годными. Впрочем, не исключаю, что с его умением пускать в глаза пыль и поворачивать что угодно выгодной стороной, возможно, он бы смог добиться каких-то милостей для рода Доло. Но… вашу измену, Шанриз, я бы не простил.
— А я представительница рода Доло, и значит, весь род…
— Верно, — кивнул государь. — Это был бы конец.
Мы вновь замолчали. Буран вошел в ворота резиденции, и король натянул поводья. Телохранители государя приблизились. И когда Его Величество спешился и помог мне спуститься на землю, он передал коня одному из гвардейцев. Однако к дворцу мы не пошли. Вместо этого пути государь выбрал другую дорогу. Я не спрашивала, куда мы идем, просто доверилась своему господину и повелителю. А когда показался хорошо знакомый мне пруд и старая беседка, в которой любила посидеть за чтением, и где познакомилась с главным сердцеедом и интриганом королевского Двора, я с удивлением посмотрела на монарха.