Дорогой интриг
Шрифт:
— Как же вы хороши, Шанриз, — и вовсе почувствовала себя отомщенной.
Во-первых, его милость намеренно обратился ко мне по имени, чего не допускается между посторонним мужчиной и девицей, за исключением короля, разумеется. Мы все его дети, потому государь мог пренебрегать этим правилом. Во-вторых, я не одернула Гарда в праведном негодовании, так показав, что не настолько уж он мне посторонний. А в-третьих, его искреннее восхищение вернуло нам королевское внимание и пристальный испытующий взгляд. С этого момента сияла я, а графиню явно мучил похожий приступ тошноты, правда, справлялась она с этим более успешно. Все-таки опыт – великое дело, мне его пока, несмотря на привычку притворяться дома, не хватало.
Впрочем, особо заметных перемен это не принесло, потому что король свою фаворитку уже не покидал и на обратной дороге меня к себе не подзывал. Лишь обернулся, чтобы спросить, когда же мы собираемся воплощать наши намерения. И мы бы покорились, хоть азарта уже и не было, но скачек так и не состоялось – в моем Аметисте проснулся Аферист, и он захромал, как только я пустила его в галоп. Уж не знаю, что вызвало отрицание в жеребце: то, что ему оказывали мало внимания, или же нетерпимость к интригам и лицемерию, – но участвовать в скачках он отказался. И сколько бы я не взывала к его совести, Аметист лишь фыркал, хромал то на одну ногу, то на другую, явно забывая, какая из конечностей у него болит. В общем, под конец прогулки единственным мужчиной, которому досталось мое внимание полностью, был мой собственный конь.
И лишь когда король и его маленькая свита, устав ждать, покинули нас с бароном, его милость изрек:
— До такого коварства и бесстыдства не опускался даже я. Вы, Аметист, сколько бы нас с вами не сравнивала баронесса, превзошли меня по всем статьям. Вам хотя бы немного совестно?
— Пфр, — ответил четвероногий актеришка и не думая раскаиваться.
— Завтра за моей спиной будут смеяться все, кому не лень, — с досадой произнесла я, глядя вслед исчезающей кавалькаде.
— Чепуха какая, — отмахнулся барон. — Любой конфуз можно обратить в свою пользу, если не краснеть и не злиться, а смеяться вместе с остальными. Это всего лишь одна из забавных историй в вашей жизни, о которой вы потом сможете рассказывать, чтобы повеселить гостей на каком-нибудь званом вечере. У меня их превеликое множество.
— Вы так думаете? — я с интересом поглядела на Гарда.
— Я всегда говорю только то, в чем уверен, — подмигнул барон. — Кстати, мы еще можем утереть нос сплетникам, если ваш Аферист закончил свою клоунаду, и к нему вернулась совесть. Ты готов? — обратился Фьер к жеребцу, тот фыркнул, после тряхнул головой, кажется, соглашаясь, и его милость закончил: — Предлагаю вернуться в седла и нарушить всяческие правила. Дикари мы, в конце концов, или томные завсегдатаи салонов?
— Дикари, — широко улыбнулась я и вернулась в седло. После склонилась к шее своего жеребца и попросила: — Уж не подведи меня, дружочек.
Мы обменялись с бароном взглядами и пустили скакунов быстрой рысью. Уверившись, что Аметист больше не жульничает, я отправила его в галоп, а вместе со мной мчался мой новый друг. Может и не друг, но человек, к которому моя симпатия возросла до небес. Это не были скачки, мы не соревновались, решив оставить подобное развлечение на времена, когда нам и вправду никто не станет мешать. Просто наслаждались быстрым бегом своих жеребцов, короткой минутой свободы и молодостью, когда позволено некоторое безумство.
Короля мы нагнали еще задолго до поворота к Жемчужному озеру. Разъехаться не было никакой возможности, но и потеснить Его Величество было недопустимым, и потому мы пустили коней по траве, так обогнав их с графиней. Однако бросить на короля даже короткий взгляд я не могла, потому что путь мне перегораживал невысокий, но широкий пень.
Несмотря на всю мою любовь к верховой езде, отношения с преодолением препятствий у меня складывалось менее удачно, чем с разнообразными аллюрами. Тихо выругавшись, я приготовилась отправить Аметиста в полет…
— Ослабьте поводья! Не мешайте ему! — вдруг выкрикнул барон Гард, и я послушалась больше машинально, чем осознанно.
Мой скакун оторвался от земли, перемахнул через пень и помчался дальше. Стук моего сердца слился с топотом копыт. Облизав вдруг пересохшие губы, я попыталась понять, жива я или уже слетела с коня, свернула шею и теперь мчусь вместе с Хэллом на его быстроногом жеребце. Однако вскрик за спиной:
— Браво! — помог увериться, что я всё еще на земле.
Правда, кому принадлежало восклицание, я пока так и не поняла. Хаос в голове только начал успокаиваться, и я, наконец, испытала запоздалый восторг. Мой конь был восхитителен! Уже ближе к воротам мы замедлили бег скакунов, а вскоре и вовсе перешли на рысь.
— Боги, это потрясающе! — воскликнула я и расхохоталась.
— Хэлл и вправду с вами, ваша милость, — усмехнулся Гард. — В какой-то момент мне показалось, что прыжок может закончиться для вас и вашего коня трагически. Вам стоит поработать с барьерами, и лучшего помощника, чем ваш Аметист вам не найти. Прекрасный жеребец. Беру все свои нелицеприятные слова обратно. Прости меня, дружок.
— Пфр, — ответил Аметист, кажется, даже насмешливо.
— И если примете мою помощь, то я готов тренировать вас, ваша милость, — это было уже обращено ко мне, и я не стала кокетничать:
— Это было большой любезностью с вашей стороны, барон, — ответила я. — Матушка старалась убрать из нашего обучения с сестрицей всё, что может быть опасным.
— Наши уроки доставят мне удовольствие, — улыбнулся Гард и добавил: — Не подумайте дурного, просто мне тоже нравится ваше общество. — На том мы и сошлись.
— Вы не знаете, кто кричал браво? — спросила я, когда мы уже неспешным шагом подъезжали к конюшням.
— Вряд ли такое позволили себе грум или телохранители, — усмехнулся Фьер. — А так как голос был мужской, то смею предположить, что это восторженное восклицание принадлежало Его Величеству. Если, конечно, графиня Хальт не стала подражать ему еще и в звуке голоса.
Мы рассмеялись, и натянули поводья. Прогулка была окончена, а уж что она нам принесет, оставалось только гадать. Ну, или просто дождаться будущего, которое непременно всё покажет. Я остановилась на втором варианте.
Глава 11
День выдался ненастным. Дождь лил с самого утра, и к вечеру ничего не изменилось. Дорожки в парке превратились в реки, и цветы пригнули свои головки под натиском упругих струй. И глядя на печальное серое небо, хотелось вздохнуть с ним в унисон. На душе царила меланхолия. Хотелось остаться в уютном кресле и следить за игрой огня в камине, разведенного Тальмой. Небольшое пламя уютно скрашивало унылый день, и на душе становилось чуть мечтательней и легче.