Дорогой интриг
Шрифт:
— Дорогая, вы – девица, а не какая-нибудь вдова, — заметила герцогиня, когда я как-то посетовала на то, что не могу увлечь короля: — Поверьте мне, он пристально за вами наблюдает, уж я-то вижу, но пока не желает переступать границ. То, что вам нечего сказать или предъявить, кроме живого нрава, не страшно. Разве вы видите в графине нечто яркое или занимательное? Он сошелся с ней после бурных отношений с одной из бывших фрейлин моей племянницы. Весьма вздорная особа.
Промеж них кипел вулкан, но, видите ли, мой племянник довольно спокойного темперамента. С ним нельзя постоянно на вулкане, это его утомляет. Да и интерес теряет достаточно быстро, когда дичь уже в силках. А та женщина была слишком шумной, слишком требовательной, слишком ревнивой. И Серпина стала приятным разнообразием после бесконечных скандалов. Бывшая фаворитка была выпровожена восвояси, а ее место заняла покладистая и нежная вдовушка.
В этом и кроется причина того, что первые месяцы он вовсе не смотрел по сторонам. Но после ему стало не хватать страстей, и начали появляться другие женщины. Он брал от них то, что ему необходимо, а после возвращался к своей тихой терпеливой мышке. Потому вам не стоит переживать, Шанриз. Сейчас мы показываем ему, что вы можете быть бойкой и азартной, а также спокойной и внимательной. С вами, несмотря ни на что, еще не было связано ни одного скандала. Даже историю с Ришемом вы сумели превратить в спокойные объяснения, а не в слезную мольбу о помощи.
Всё прекрасно, вы зря расстраиваетесь, дитя мое. Пусть увидит в вас то, что ему и вправду необходимо. К тому же, напоминаю, что вы – девица, и вступить с вами в отношения – это большая ответственность. А то, что он не противиться сопровождению, так ведь он и не на свидание идет. Впрочем, нужно заставить его шевелиться. Пора пробудить в нем инстинкт охотника, иначе мы и вправду рискуем потерять его интерес.
— Как? — насторожилась я.
— Из вас с Гардом получилась бы отличная разбойничья шайка, — легко рассмеялась герцогиня. — Призовем его в помощь.
И вот я, заручившись согласием своего наперсника, направлялась в конюшню, чтобы прокатиться с ним в паре на глазах Его Величества. Впрочем, наши намерения с бароном были шире и интересней, чем просто показывать, что без общества монарха я горевать не стану. Я и вправду не собиралась что-то изображать, потому что у меня был Фьер Гард, а значит, провести время можно было весело и интересно. И когда мы с ним сговаривались, то его милость не преминул напомнить:
— Я всё еще настаиваю на настоящих скачках.
— Экой вы неугомонный, — хмыкнула я тогда: — Но раз уж вам хочется, чтобы вам утерли нос, то, так и быть, я подготовлю дюжину платков.
— К чему столько? — полюбопытствовал Гард.
— Чтобы они впитали все ваши слезы, — пояснила я. — Не свое же плечо мне подставлять под вашу горечь.
— Еще поглядим, кто станет плакать, — ответствовал его милость. — И я не такой жадина, как вы, потому можете рыдать в мое плечо, сколько угодно.
— Поглядим, — усмехнулась я.
На том и порешили. Так что прогулка обещала быть занимательной, а может, еще и с пользой для нашего дела. Пока недовольство государя было двояким, потому выводов делать не стоило, и мы поспешили к своим скакунам: я в конюшню лелеять нежную лошадиную душу, а барон остался у ворот ждать своего жеребца, ну и нас с Аферистом.
Сказать по правде, Аметист мне и вправду полюбился, потому менять его на вторую свою сердечную склонность – Стрелу, я не стала. Конь оказался выносливым, шустрым, а главное, он во всем со мной соглашался. Я говорю, он кивает. Я возмущаюсь, он фыркает. А еще мы оба были с ним не такие, как сообщество окружающее нас. Я – инакомыслящая, Аметист тоже. И как можно предать единомышленника? Невозможно!
Из конюшни мы выехали спустя полчаса, когда барон успел прийти в ворчливое расположение духа.
— И вы еще спрашиваете, в чем превосходство мужчин над женщинами. Хотя бы в том, что мы не превращаем душу другого человека в бурлящий котел. Лично я уже готов изойти паром и выплеснуть на вас всё, что успело во мне вскипеть.
— Вот в этом всё и дело, — философски заметила я. — Женщины умеют терпеть, а потому мы умеем прощать, и прощаем мужчинам все их выходки, и даже то, что готово из него выплеснуться. Что скажешь, дружочек? — спросила я Аметиста, погладив его по шее, и жеребец кивнул, поддержав меня и в этот раз.
— Мнение коня не может быть учтено уже потому, что он конь, а значит, существо бессознательное. И к тому же не обладает даром слова…
— Что вы! — воскликнула я. — Не смейте говорить при нем этой крамолы! А впрочем, — я снова погладила оскорбленного жеребца, — за вашу неучтивость он заставит вас глотать пыль из-под своих копыт. Верно, мой дорогой? — Аметист согласно кивнул, после повернул голову к барону и издал красноречивое:
— Пфр.
— Так-то, — многозначительно ответила я и тронула поводья.
— Скажите на милость, какие обидчивые и самоуверенные, — фыркнул в ответ его милость, и мы, наконец, отправились на прогулку.
Впрочем, далеко мы так и не уехали. Покинув пределы резиденции и устремившись по тому пути, по которому я каталась обычно, мы проехались мимо пирса и повернули на дорогу, ведущую в сторону второго по живописности месту после Лакаса – ко второму озеру, называемому Братцем из-за близости к Жемчужному озеру и уступающему в размерах. Скачки пока не затевали, просто наслаждаясь неспешной ездой. И когда поравнялись с деревом с раздвоенным стволом, за которым было чистое от всяких зарослей место, то к своему удивлению обнаружили того, кто должен был сейчас ехать по своей излюбленной дороге в другую сторону.
— Ваше Величество? — вырвалось у меня непозволительно удивленно.
— Государь, — барон вновь склонил голову.
Король и графиня были спешившись, и мы поспешили спуститься на землю, чтобы приветствовать монарха, как полагается. Так как мы с Гардом собирались соревноваться в удали наших скакунов, то я опять выехала по-мужски. Все прошедшие дни, когда я выбиралась покататься, то использовала дамское седло, потому что со мной были или дядюшка, или кто-то из фрейлин ее светлости. Так было решено во избежание всяких неприятностей, особенно после того, как я стала обладателем чужой тайны, и мы ожидали всяческих подвохов. Однако ничего подобного так и не произошло, что заставляло насторожиться и недоумевать. Впрочем, я отвлеклась.