Дорогой пародокса
Шрифт:
Желтые предупреждающие огни безмолвно взывали ко мне с панели управления.
– Похоже, что у нас высокие потери в радиации плазмы, - сказал Сэм.
– Индекс Бремштралюнга резко возрос, а температура падает.
– Нестабильность процесса?
– спросил я.
– Похоже, что там что-то более сложное. Я, конечно, просто гадаю на кофейной гуще, но, может статься, у нас где-то сбой в программном обеспечении.
Что означало следующее: мотор мог быть в полном и абсолютном порядке, но где-то в мегабайтах программ, которые управляли мотором, могла случиться неприятность. Сложности
Я съехал на обочину, а мотор постанывал и покряхтывал, жалуясь на жизнь. В тот момент, когда мы остановились, мы совершенно потеряли управление реакцией.
– Жаль, укрыться негде, - сказал Сэм, озираясь.
– Ну да что там говорить, это, наверное, все равно роли не играет. Они и так узнают, где мы.
Я сказал:
– Как ты относишься к тому, чтобы включить вспомогательный мотор, поехать по той вот боковой дорожке и спрятаться вон в тех пирамидах?
– Каких пирамидах? А-а-а, этих. До них примерно километров пять, Сэм внимательно стал их рассматривать.
– Бог ты мои, до чего знакомый у них вид...
– Я собирался сказать, что они очень похожи на египетские пирамиды, те, что в Гизе.
– Ну да, а прямо рядом с ними... это что, сфинкс? Довольно далеко и трудно судить.
– Дарла и я видели тут несколько раз и другие земные строения, так что может оказаться, что это подлинники.
Нет, не подлинники. Оказалось, что это довольно верные копии, но у них не было иероглифов. У этих пирамид был в основании четырехугольник, и они возвышались к небесам под правильным углом, но они были сделаны из какого-то совершенно белого бесшовного материала, а не из каменных блоков. Сфинкс был, как и положено, загадочным: он совсем не был привычным земным сфинксом. Однако ближайший некропольский храм дал нам приют. Там было столько места, что можно было бы спрятать колонну тяжеловозов.
– Дай-ка я покопаюсь вот в этом, - сказал Сэм, садясь за клавиатуру компьютерного терминала.
– Мне даже невозможно представить себе, что кто-то может лучше справиться с этим делом, чем ты, - сказал я.
– Если вспомнить, что ты был компьютером...
Сэм поднял голову и посмотрел на меня.
– А ты все еще компьютер или уже нет?
– спросил я.
Сэм озадаченно смотрел на меня.
– Не знаю. Я совсем не чувствую себя компьютером. А что, я похож на компьютер?
– Ты на него совсем не похож. А ты можешь проделать десять миллионов арифметических действий в секунду, как раньше?
Он прищурился и посмотрел куда-то в пространство, словно прислушивался к себе. Потом, с облегчением, он сказал:
– Нет, ясное дело, нет. Я больше не волшебник в математике. И не могу тебе передать, как я этому рад. Я никогда не любил компьютерное бытие.
– Ну, я-то всегда считал, что ты просто живешь в компьютере, а не так, чтобы ты сам вдруг стал компьютером, - ответил я.
– Но ведь на самом деле, сынок, ты хотел задать мне вопрос: по-прежнему ли я - тот самый
– Конечно, тот же самый, Сэм.
– Так ли? Ведь во мне нет ни единой клеточки того тела.
– Не понимаю, какое это может иметь значение.
– Не понимаешь? На самом ли деле я Сэм Мак-Гроу, или я только программа искусственного интеллекта, которая здорово валяет Ваньку, притворяясь твоим отцом?
– И да и нет.
Сэм задумчиво потер челюсть.
– Интересная мысль.
– Я вот как понимаю все это, - сказал я.
– Если докопаться до сути, то человеческое существо - это не физическая единица. Человек - это программа. Клетки тела ежесекундно умирают и заменяются новыми. По прошествии определенного времени происходит полное изменение, правильно?
– А клетки мозга тоже меняются?
– Не знаю. Это неважно, потому что твоя суть, суть твоей личности, на самом деле - информация. Тело умирает клетка за клеткой и заменяется точно так же. Но информация остается, и эту информацию можно сохранить любым способом и в любых сосудах или средствах.
– Может, ты тут создал целую весьма остроумную теорию, - ответил Сэм.
– И все же я время от времени думаю: может так случиться, что я просто умер и отправился на небеса, а сам об этом не знаю?
– Может быть, тебе повезло. Может, ты вовсе не отправился на небеса.
– Ах ты, маловерный. Ладно, нечего попусту терять время.
Прошел час. К этому времени Сэм был уже страшно раздражен, ругаясь про себя и тыча в терминал своими длинными пальцами.
– Почему они считают, что все надо страшно усложнять?
– бормотал он.
– Кто только кодировал всю эту чушь? Даже чертов египтолог не смог бы этого расшифровать.
Я же за это время проверил мотор и ничего не нашел. Обычно так оно и бывает. Я вытащил тестеры, которые у нас были, присоединил их крокодильчиками ко всем необходимым точкам. Однако тестеры мне ничего не сказали. Сэм был прав. Наверняка где-то в программе сбой - глитч. Плохи дела. Искать такую штуку можно до судного дня.
Я потерял терпение и отправился назад в трейлер. Там я открыл заднюю дверь, сбросил лесенку и спустился по ней на пол храма, чтобы немножко размяться и посмотреть на архитектуру храма. Однако мне не удалось уйти далеко: я вспомнил о грозящей нам опасности. Поэтому старался держаться так, чтобы в случае чего я смог бы мигом броситься к тяжеловозу. В храме было полно теней, и от этого мне тоже становилось не по себе. Я почти собирался вернуться, когда услышал за спиной какие-то звуки - звук ботинка, ступающего по камню, вздох. Я замер.
– Джейк?
Я резко повернулся и присел.
– Это я, Роланд.
Он вышел ко мне из-за колонны. Он выглядел точно так же, одет был в свой полувоенный костюм, потрепанный и старый, и поношенные высокие сапоги.
Вид у него был спокойный, почти отчужденный.
– Роланд!
– выдохнул я.
– Откуда ты, черт побери...
Я покачал головой и крикнул:
– Не надо себя так вести!
– Извини, но я никак не мог придумать, как появиться тут перед вами и никого не напугать, так что... Как дела? Я никак не мог вырваться, чтобы попрощаться.