Дорогой пародокса
Шрифт:
30
Осталось рассказать не так много.
Среди прочих незаконченных дел оставалось спасти себя самого из лап колониальной милиции на планете, которая называлась Голиаф. Я помнил, как кто-то, у кого было мое собственное лицо, стоял надо мной в камере, вкалывая мне какой-то наркотик, который должен был вывести меня из квазигипнотического состояния.
Тут снова представилась возможность бросить палку в колесо Парадокса. Мы могли просто решить этого не делать. Теоретически это могло прервать всю цепь событий, которые развертывались с момента этого спасения... но нет. Я не мог устоять перед
Но тут существовали свои проблемы. Я вообще не понимал, как мы могли это сделать без того, чтобы возникли нежеланные парадоксы, причем тихо и эффективно. У нас были для этого средства. Ретикулянский жезл, прибор для контроля психики, который мы отобрали у Уилкса на борту "Лапуты", все еще лежал у меня в бардачке. Ясно было, что кто-то использовал этот жезл или такой же для того, чтобы вырубить все отделение милиции.
Но как нам привести все к общему знаменателю и аккуратно воплотить в жизнь?
Ответ пришел тогда, когда Кларк объявил, что космический корабль починился.
– Теперь он в полном порядке. Я проверил его, и он отлично работает.
Мы обсудили операцию по спасению, и Кларк сразу высказал несколько замечательных идей.
– Ничего не стоит приспособить вспомогательные системы корабля к тому, чтобы они продублировали эффект жезла, - сказал он, - если ты хочешь это осуществить именно так.
– Это будет просто здорово, - ответил я, - есть несколько сложностей. Нам придется быть неподалеку, и мы тоже окажемся под воздействием того же самого излучения. Единственное противоядие, которое я знаю, это доза умеренного транквилизатора, а наша аптечка почти пуста.
– А, это не проблема. Я же сказал, что мы можем продублировать этот эффект так, как ты его описал. Это не означает, что нам придется использовать те же самые средства, хотя они могут и быть подобными. Я просто-напросто настрою луч так, что он не будет резонировать с твоим мозговым излучением. Ты окажешься неподвластным лучу и сможешь выполнять свою миссию, как захочешь.
– Ну, тогда все великолепно, - сказал я, потом прищелкнул пальцами. Нет, совсем не отлично. Тогда и мой двойник окажется неподвластным этим лучам, а история гласит, что он им поддался.
Кларк пожал своими почти несуществующими плечами.
– Ну, а может, немного пренебречь историей? Вселенная не хватится двух-трех исторических фактов.
– Не знаю, - сказал я, почесывая щетину. У меня подходили к концу и бритвенные лезвия тоже.
– Ей-богу, не знаю.
– Кларк, - сказал Сэм, - ты должен настроить эту штуковину к моему котелку в такт, и я пойду и сделаю все, что нужно.
– Нет, Сэм. Это не пойдет. Я тебя в отделении не видел.
– Погоди минутку.
Он на миг пошел в кормовую каюту, потом вернулся обратно. Он что-то сделал с волосами - причесался иначе, что ли, или зачесал на сторону. Мне трудно было сказать, что именно.
Зоя посмотрела на него долгим взглядом, потом повернулась ко мне.
– Можно было бы сказать, что вы близнецы.
Я попытался вызвать в памяти сцену спасения, увидеть таинственное лицо, нависшее надо
– Как насчет транквилизатора?
– спросил я.
– Нам он не понадобится, - ответил Сэм.
– Тогда зачем тебе вообще идти?
– спросил я.
– Ну, твой двойник нуждается в чем-нибудь, что бы его встряхнуло, сказал Кларк, - Не знаю, как насчет этого таинственного прибора, но моя техника потребует определенного химического средства, чтобы облегчить состояние того, кто попал под гипноз. Если, конечно, ты хочешь, чтобы твой двойник ходил, говорил и выполнял то, что ему положено.
Да уж, ему будет положено сделать кучу вещей. У нас оставалась только одна ампула сульфата амфетамина. Этого вполне хватит.
И все же оставался вопрос того, как подобраться поближе к отделению милиции, не вызывая кучу проблем-парадоксов. Кларк предложил, чтобы мы подлетели туда в корабле, и мы согласились. Мне не хотелось снова пользоваться обратным временным маршрутом. Кроме того, я чувствовал, что моя связь с Кульминацией все слабеет.
На пыльной планете без названия Кларк выгрузил корабль и надул его до надлежащих размеров. Я загнал в него тяжеловоз, и мы полетели. Мы потратили много времени, пытаясь дать Кларку самые точные временные данные о событии. С помощью Карты Космострады мы смогли как следует указать место, где находилась планета. Голиаф был частью земного лабиринта, и звезда этой планеты была известна астрономам Земли, хотя только по номеру в каталоге. Но мы в конце концов прибыли.
– Так быстро?
– спросил я с удивлением, потому что мы едва успели поставить тяжеловоз в грузовой отсек и запереть его.
– Ну, корабль делает все прыжки - переходы - в нуль времени. Да и Голиаф не так далеко, и я сделал все это за один чистый прыжок.
– Кларк гордо глядел на нас.
Я смотрел на грязно-бурого цвета планету, которая вращалась под нами. Планета казалась жестокой, неукротимой. Огромное чудище.
– Ну, теперь предстоит искать город, - сказал Кларк, а его туповатые пластиковые пальцы бегали по пульту управления.
– А, вот он. Как он называется?
– Максвеллвилль.
– Настоящий очаг культуры, а? Ладно, поехали.
Навстречу нам рванулась планета, потом превратилась в огромную выжженную пустыню, небо над которой горело голубовато-белесым огнем.
Нам было не совсем понятно, в какое время дня нам надо прибыть. Насколько я помнил, допрашивали меня ранним утром, потом я попытался бежать, меня снова бросили в тюрьму где-то на рассвете. Я провел там около двух часов, потом вырубился и, как мне показалось, был без сознания только несколько минут. Кажется, мы попалив точку. Солнце Голиафа еще стояло совсем низко над горизонтом, и мы не опоздали. Кларк завис над городом. Несколько минут мы искали на переплетении улиц отделение милиции. Город кипел ранним утром, жизнь била ключом, движение машин уже начиналось. Все приходилось делать средь бела дня, на глазах многочисленных свидетелей.