Дорожные работы
Шрифт:
Его гостья слопала львиную долю попкорна.
Во время одиннадцатичасового выпуска новостей, почти целиком посвященного энергетическому кризису и Уотергейтскому скандалу, она начала позевывать.
— Идите наверх, — сказал он. — Ложитесь спать.
Девушка подозрительно уставилась на него.
Он вздохнул и произнес:
— Если вы не будете принимать испуганный вид всякий раз, как звучат слова «постель» или «спать», мы с вами вполне поладим. Главная цель ложащегося в Великую американскую постель — спать, а не трахаться.
Эта шутка вызвала у нее улыбку.
—
— Вы уже большая девочка.
Она спокойно посмотрела на него:
— Если хотите, можете лечь со мной. Я еще час назад так решила.
— Нет… Хотя вы даже не представляете, насколько соблазнительно для меня ваше предложение. За всю свою жизнь я переспал всего с тремя женщинами, причем с первыми двумя так давно, что уже почти их не помню. Это было до того, как я женился.
— Вы не шутите?
— Ничуть.
— Послушайте, я ведь вам от чистого сердца предлагаю, а вовсе не в знак благодарности за то, что вы меня подвезли или ночлег предоставили. И уж тем более не из-за денег.
— Спасибо, — улыбнулся он и встал с дивана. — Поднимайтесь в спальню.
Однако она осталась сидеть.
— Слушайте, ну а вы сами хоть понимаете, почему отказываетесь?
— А это нужно понимать?
— Да. Если вы не в состоянии объяснить собственные поступки, это еще не так страшно — ведь поступки эти вы уже совершили. Но ведь должны быть какие-то веские причины, чтобы не совершать поступок.
— Ну ладно, — сказал он. И кивнул в сторону столовой, где на буфете лежали деньги. — Все дело в деньгах. Вы слишком юны, чтобы заниматься проституцией.
— Я не возьму ваши деньги, — быстро ответила она.
— Знаю. Именно поэтому я и не пойду с вами. Я хочу, чтобы вы их взяли.
— Потому что в мире больше нет людей, достойных вас?
— Вот именно, — вызывающе произнес он.
Она раздраженно покачала головой и встала.
— Ладно, черт с вами. Однако вы славный малый. Вы это знаете?
— Да.
Она шагнула к нему и поцеловала в губы. Поцелуй всколыхнул в нем давно забытые чувства. Пахло от нее удивительно приятно. Он мгновенно возбудился.
— Ступайте, — упрямо повторил он.
— Если передумаете, то приходите ночью…
— Нет. — Он проводил девушку взглядом, глядя, как ее босые ноги поднимаются по ступенькам. — Эй, постойте!
Она обернулась, выжидательно приподняв брови.
— Как вас зовут?
— Оливия, если вас это интересует. Дурацкое имечко, верно? Как Оливия де Хэвиленд.
— А мне нравится. Очень даже милое имя. Спокойной ночи, Оливия.
— Спокойной ночи.
Она поднялась в спальню. Он услышал, как щелкнул выключатель; прежде он тоже всегда слышал этот щелчок, когда Мэри шла спать первой. Прислушавшись, он, наверное, смог бы различить даже сводящее с ума шуршание стаскиваемого свитера или клацанье застежки джинсов…
Однако он предпочел взять пульт дистанционного управления и включил телевизор.
Член его находился в состоянии полного возбуждения, что причиняло ему крайнее неудобство. Ширинку брюк так и распирало. Мэри называла его каменным обелиском, а в молодости, когда их супружеская постель служила только ареной для секса, — окаменевшим змеем-искусителем. Он одернул ширинку, но эрекция упорно не желала исчезать. Тогда он встал и прошелся по комнате. Некоторое время спустя возбуждение прошло, и тогда он уселся снова.
По окончании выпуска новостей начался фильм «Мозг с планеты Ароус» с Джоном Эйджером в главной роли. Он так и заснул перед телевизором, сжимая в ладони пульт дистанционного управления. Несколько минут спустя бугор под ширинкой возник снова — эрекция крадучись вернулась, словно убийца на место давнего преступления.
7 декабря 1973 года
И все-таки он не удержался и посетил ее в ту ночь. Ему снова приснился сон про собаку мистера Пиацци, но на этот раз он точно знал, что мальчик, который приблизился к озверевшему псу, — его собственный сын Чарли. Вот почему, когда собака прыгнула на ребенка, он слепо забился во сне, словно заживо похороненный, тщетно пытающийся выбраться из могилы.
Он беспомощно барахтался, рассекая руками воздух — уже не во сне, но еще не проснувшись, — пока не свалился на пол, пребольно ударившись плечом. Придя в себя, он порадовался, что находится в своей гостиной, а ужасный сон ему лишь привиделся. Реальность была скверной, да, но по крайней мере не настолько ужасающей.
Что же он наделал? Трагическое осознание содеянного, всего того, что он натворил со своей жизнью, ужаснуло его. Он сам разорвал жизнь посередине, словно кусок дешевой ткани. Ничто больше не служило ему утешением. Ноющая боль выгрызала нутро. К горлу поднялась изжога; отрыгнув горечь, слабо отдававшую «Южным комфортом», он снова проглотил слизистый комок. Внезапно на него напала мелкая дрожь, и, чтобы унять ее, он сел, обхватив колени руками. Ну и ночка выдалась! И вообще, что он тут делает, сидя в гостиной, стиснув колени и дрожа, как пьяный забулдыга в подворотне? Или, скорее, как какой-нибудь психопат. Может, в этом дело? Неужто он и вправду спятил? Может, он псих? Не то что какой-нибудь чудак или безобидный шизик, а самый настоящий умалишенный. При этой мысли его прошиб холодный пот. Неужто он и в самом деле ездил к этому бандиту за взрывчаткой? Неужто он и правда прячет в гараже два ружья, причем из одного из них можно запросто уложить слона? Жалобно заскулив, он привстал, скрипя всеми суставами.
Осторожно ступая и выкинув из головы все мысли, он поднялся в спальню.
— Оливия? — шепотом позвал он. Чинно и торжественно, словно в старом фильме с участием Рудольфа Валентино. — Вы не спите?
— Нет, — ответила она. В ее голосе не было и тени сонливости. — Чертовы часы не давали мне спать. Тикали прямо над ухом. Я их отключила.
— Ну и правильно, — сказал он. А что он еще мог сказать? — Мне приснился страшный сон.
Зашуршали откидываемые простыни.
— Залезайте. Прижмитесь ко мне.
— Но…
— Может, хватит болтать, а?
Он послушно улегся рядом. Девушка была абсолютно голая. Они предались любви. Потом уснули.
Утром температура понизилась до десяти градусов. Оливия спросила, получает ли он газеты.
— Когда-то получал, — ответил он. — Кенни Апслингер разносил их по домам. Его семья перебралась в Айову.
Она покачала головой:
— Ну надо же — в Айову. — И включила радио. Передавали прогноз погоды. День ожидался ясный и холодный.