Дорожный реквием
Шрифт:
Пять километров до старой сушилки они ехали добрых пол часа. В свете фар поселочная дорога казалась широкой лыжней. Водитель то и дело переключал передачи. Коробка его слушаться не хотела и повизгивала — словно пилорама.
Старая сушилка из темноты — появилась неожиданно. Ее очертания, были похожи на сказочный замок колдуна — черные остроконечные бункеры смахивали на каменные башни. УАЗик, сделав круг, у зерно тока — остановился у строительного вагончика. Серая коробка неприветливо зияла глазницами выбитых окон. Степанов первый вышел из автомобиля. За ним, выпрыгнул
— Скажи водителю — что б заглушил двигатель!
— Это еще зачем? Он не заведет потом! Аккумулятор сел! Старый! — ответил ему Сазонов.
— Я говорю — пусть заглушит!
Сазонов махнул рукой и подал водителю знак. Тот выполнил просьбу Степанова. Чихающий двигатель — заглох и наступила тишина. Разин в растерянности смотрел на Алексея. Тот, посмотрел на снег у входа в вагончик — спросил:
— Ты тут уже топтался?
— Ну, немного!
— Ты один был?
— Нет, с Пашей Волковым! Одному то все равно — боязно! — ответил Андрей виновато.
— Ладно, где он?
Разин посмотрел на вагончик и неожиданно кивнул на башню сушилки:
— Там!
— Хм, он, что — не в вагончике повесился?
— Нет… там. — Разин указал рукой на крутую, ржавую лестницу — ведущую наверх.
— Андрей? Что за фокусы? Ты, чего двигатель то попросил заглушить! Он и фары зажечь теперь не может! Аккумулятор то слабый! Сколько говорил начальству — нет, не дают новый! — проворчал Сазонов.
Степанов не слушал его претензии и взяв Разина за рукав потянул к вагончику:
— А туда то вы заходили?
— Туда? А зачем? Там нет никого! — растерянно ответил Разин.
Степанов тяжело вздохнул. Посмотрев еще раз на снег, он зло сказал:
— Мы туда не пойдем сейчас! Надо собаку!
— Что? — прикрикнул Сазонов. — Какую собаку? Где ж я тебе ее ночью то возьму?
— А это — уж не мое дело! Давай Петрович. Собаку! Тут следы могут быть!
— Да какие следы?! Метелкин то — там повесился! Он там весит! — Разин удивленно посмотрел на Алексея.
Тот покачал головой:
— А ты оставил то, хоть кого ни будь здесь? Что б охраняли — до нашего приезда?
— Нет…
— Птфу ты! — Степанов хлопнул себя по ноге ладошкой. — Что, как труп увидели — кинулись оба в отдел?
— Ну да!
— Ну, Перкентоны хреновы! Ладно — веди к трупу! А ты Петрович. Все равно — давай собаку! И постарайся не следить тут!
Они поднялись — по ржавой скрипевшей, от каждого прикосновения лестнице наверх сушилки. Дикие голуби в темноте били крыльями и слетали с насиженных мест. Разин освещал дорогу, огоньком зажигалки — которую держал в руке. Ее пламя — постоянно гасло и Андрей, то и дело, чиркал кремнем, чертыхаясь при этом:
— Вот черт! Сквозняк тут!
— Ты черта то не зови — в такую минуту — ведь услышит! Что делать то будем! — мрачно пошутил Алексей.
— Все пришли! Вот тут!
Степанов всматривался в темноту. Голубиный помет скрипел под ногами — как наждачная бумага:
— Вот понасрали! Тут, наверное гавно — еще с социалистических
Степанов не ответил. Он, тоже достал зажигалку и, чиркнув кремнем — осветил угол. Возле непонятного станка с множеством брезентовых ремней стояла железная бочка. Над ней свисали две ноги одетые в нелепые полосатые носки. Рваные и грязные они смотрелись как — то нелепо в этой темноте. Степанов посветил зажигалкой выше. На привязанной, к железной балке веревке — висело тело Метелкина. Его большой и опухший язык устрашающе торчал между губами. Закатившиеся глаза — смотрели вверх. Тело медленно покачивалось и поворачивалось по своей оси. Степанов тяжело вздохнул и тихо спросил:
— А, на, что он вставал?
— Не понял?
— Ну, когда вешался, на что встал? До бочки то ноги не достают! Ты его так и нашел?
— Ну да?! А как еще? И что вот так он и висел?
— Ну, да, так и висел! Я когда глянул — висит — сразу вниз! И побежали мы!
— Погоди, а как сюда то — вы пришли?
— Хм, так мы, его выследили! Он нас сюда — сам привел!
— То есть, совсем недавно — вы видели его живым?
— Ну, да….
— Хм, а как выследили? — Степанов качнул тело рукой и постучал ладонью о края бочки.
Пустота металлического пространства отдалось звуком треснутого колокола.
— Ну, так, мы ведь его вон — по полю вели! Пешком. Он сюда нырнул. Пока, мы там притаились, пока высматривали, куда — он пошел на сушилке, так и время прошло.
— А сколько примерно?
— Ну, минут сорок!
— Так понятно… — загадочно сказал Степанов. — Так, все — таки — на, что, он вставал?
— Так вот — кирпичи! — Разин кивнул на пол.
На дощатом полу валялись обломки от двух кирпичей. Степанов нагнулся и рассмотрел их.
— Ну, тогда — вроде все сходится. Но, вот только не понятно? Он сюда пришел — сразу прыг в петлю?!
— Ну, выходит так.
— Интересно! Ладно.
Внизу на улице послышалось урчание двигателя автомобилей. Желтые копья света фар пронзили темноту. На площадку перед сушилкой сначала въехал микроавтобус УАЗ, а за ним лениво подкралась белая «Нива». Степанов взглянул вниз. Разин, кашлянув — робко сказал ему:
— Вот — эксперт приехал, и наши. Ну и следователь, наверное — дежурный. Сейчас осмотр делать будут!
— Хорошо! А вот Петрович то кинолога позвал?
— Алексей Иванович, да зачем тут кинолог?! Тут, и следов то — никаких нет! И если, что по снегу — собака все равно не возьмет!
— Это плохо — пробурчал Степанов и отошел в угол.
Следователь прокуратуры и судмедэксперт поднялись по лестнице и принялись за осмотр трупа. Разин светил им большим фонариком — который принес водитель из «Нивы». Степанов стоял и курил сигарету. Он посмотрел вниз и увидел, что Сазонов нервнотопчится у автомобиля. Пожилой милиционер — словно утенок утрамбовывал снег своими валенками. Алексей понял — что михаил Петрович волнуется. Докурив сигарету он, не стал бросать окурок на пол и, посмотрев на копошившихся, у трупа людей в темноте двинулся к лестнице.