Досье Сноудена. История самого разыскиваемого человека в мире
Шрифт:
Сноуден написал об этом Гордону Хамфри, бывшему сенатору от Республиканской партии из Нью-Хэмпшира. В письме «г-ну Сноудену» Хамфри сообщил: «При условии, что вы не допустили утечки информации, которая навредила бы какому-либо агенту разведки, я считаю, что вы поступили правильно, разоблачив то, что я расцениваю как значительное нарушение Конституции Соединенных Штатов». (Хамфри также назвал Сноудена «храбрым разоблачителем», который выставил напоказ «растущее высокомерие нашего правительства».)
Ответ Сноудена стоит процитировать целиком:
«Г-н Хамфри.
Благодарю Вас за слова поддержки. Хотелось бы, чтобы Ваши принципы разделяло побольше наших законодателей, — тогда предпринятые мной действия не потребовались бы.
СМИ исказили мои действия и намерения, дабы
Если история докажет, что так и есть, я не буду избегать этой ненависти. Я без колебаний приму обвинения в злодеянии и буду нести это бремя остаток жизни как гражданский долг, позволив тем немногим, кто управляет всем и кто не осмелился так поступить, использовать меня как оправдание.
Мои намерения, которые я охарактеризовал в общих чертах, когда все это началось, состоят в том, чтобы сообщить общественности, что то, что делается от ее имени, фактически делается против нее. Я по-прежнему придерживаюсь этого убеждения. Хотя репортеры и чиновники, возможно, никогда этому не поверят, но я не передал никакой информации, которая навредила бы нашим людям — будь то агенты спецслужб или кто-либо еще, — и у меня нет ни малейшего намерения это делать.
Более того, ни одна разведывательная служба в мире — даже наша собственная — не сможет скомпрометировать тайны, которые я продолжаю охранять. В то время как об этом не сообщалось в СМИ, одна из моих специальностей заключается в том, чтобы обучать сотрудников разведывательного управления Министерства обороны США защите такой информации от компрометации даже в обстановке наивысшей высокой угрозы (имеется в виду Китай).
Вы можете не беспокоиться: никто не заставит меня раскрыть эту информацию, даже под пытками.
С благодарностью за Вашу службу стране, которую мы оба любим,
В этом письме Сноуден изложил свои главные, наиболее близкие темы: любовь к родине, гражданский долг, стремление защищать конституцию. Тон письма был благородным и местами мелодраматическим: «Если история докажет, что так и есть, я не буду избегать…» Но оно не оставляло сомнений в том, что Сноуден осознавал опасность, исходящую от иностранных спецслужб, и предпринял меры, чтобы сохранить свои материалы в целости и сохранности.
Бартон Геллман из Washington Post, один из немногих, кому удалось в числе первых побеседовать со Сноуденом, говорит, что, по его мнению, тот надежно защитил эти данные от возможного несанкционированного копирования. «Думаю, он принял меры к тому, чтобы сделать этот архив нераскрываемым на период своего нахождения в России», — заявил Геллман в интервью американской радиосети NPR. Он добавил: «Это не значит, что у него нет ключа. Просто открывать больше нечего. Он перекрыл доступ к шифровальной информации на то время, пока находится в России».
Но ничто из вышесказанного, конечно, не подразумевало, что Кремль не интересует содержимое ноутбуков Сноудена. У специалистов ФСБ огромный опыт по части электронной слежки. Как его предшественник, КГБ, ведомство активно занимается прослушкой, скрытым видеонаблюдением и «подставками». В отличие от АНБ ФСБ также использует так называемое «наблюдение по подозрению».
Идея западных спецслужб заключалась в том, чтобы отслеживать цель без его/ее ведома. ФСБ, в отличие от них, участвовала и в так называемой «демонстративной слежке».
Используя тактику, усовершенствованную в 1970-х годах восточногерманской тайной полицией Штази, агенты ФСБ вламывались в дома предполагаемых «врагов». Обычно это были западные дипломаты и кое-кто из иностранных журналистов. Но ФСБ играла ведущую роль в подавлении внутреннего инакомыслия и преследовала также и русских, в том числе тех, кто работал на американское или британское посольства. Группа агентов проникала в квартиру «подопечного». Они намеренно оставляли следы своего пребывания: открытые окна, отключенные батареи центрального отопления, снятые телефонные трубки, книги
Подобные методы психологического запугивания еще более распространились во время президентства Владимира Путина в 2004–2008 годах, когда под угрозой «оранжевой» революции кремлевская паранойя обострилась. В 2009 году тогдашний американский посол Джон Бейрли отправил в Государственный департамент довольно откровенную телеграмму — одну из нескольких тысяч подобных посланий из России, которые похитила Челси Мэннинг. В ней говорилось: «Нападки на персонал посольства за истекшие несколько месяцев достигли небывалого за многие годы уровня. Сотрудники посольства подвергаются клевете в СМИ. Члены семей стали объектами ужасных в психологическом отношении утверждений о том, что их супруги, работающие в государственном секторе, якобы погибли от несчастных случаев. Участились наглые проникновения в жилища, и подобные действия против работающих здесь наших сотрудников набирают рекордные обороты. У нас нет сомнений, что за этими действиями стоит ФСБ».
Тогда это была действительно ФСБ. Как ни странно, службы безопасности Кремля также осуществляли широкую слежку за населением страны в стиле АНБ.
Российская общенациональная система дистанционного перехвата называется СОРМ (Система технических средств для обеспечения функций оперативно-разыскных мероприятий). Технические основы СОРМ разработал КГБ в середине 1980-х годов; с учетом быстрых технологических перемен эта система была обновлена. СОРМ-1 предназначена для перехвата информации с обычных и мобильных телефонов, СОРМ-2 — для перехвата интернет-трафика, а СОРМ-3 собирает данные всех коммуникаций, включая контент и записи, и отправляет их на длительное хранение.
Если механизм контроля за подобными процессами в США был нарушен, то в России он просто не существовал. Документы Сноудена показывают, что АНБ вынуждало телефонных операторов и интернет-провайдеров передавать информацию об их клиентах. Легальным этот процесс делали постановления секретного суда FISC. Компании могли оспорить — и оспаривали — эти постановления в суде и утверждали, что им нужно позволить обнародовать больше деталей из того, что требовали от них правительственные агентства.
В России офицеры ФСБ также нуждались в постановлении суда, чтобы начать подслушивание. Как только они получали такое постановление, им не нужно было его кому-то предъявлять. Телекоммуникационные компании никто не информировал. По данным Андрея Солдатова, эксперта по российским службам безопасности, ФСБ не обязана связываться с сотрудниками интернет-провайдера. Вместо этого агентство активирует специальный контроллер в штаб-квартире ФСБ, который связан защищенным кабелем непосредственно с устройство СОРМ, установленным в сети интернет-провайдера. Такая система существует по всей стране: в каждом российском городе есть специальные подземные кабели, которые соединяют местное отделение ФСБ со всеми провайдерами в регионе. В результате ФСБ в состоянии осуществлять бесконтрольный перехват электронного трафика активистов оппозиции и прочих «врагов».
Колеса российской бюрократии вращаются медленно. В этом случае, однако, причиной для задержки была не инерция официальных властей. Путин тщательно взвешивал вероятные последствия предоставления политического убежища Эдварду Сноудену. 24 июля Анатолий Кучерена заявил, что статус Сноудена все еще не решен. Тем временем Сноуден оставался в транзитной зоне московского аэропорта.
Адвокат указал, что Сноуден теперь размышляет о долгосрочном пребывании и даже о работе в России: он намеревается остаться в стране и «изучать русскую культуру». Он, очевидно, уже знал несколько слов по-русски: «Привет» и «Как дела?». Сноуден даже попробовал грузинские сырные лепешки хачапури.
1 августа 2013 года, через 39 дней после прилета в Москву, Эдвард Сноуден покинул аэропорт. Россия предоставила ему временное убежище сроком на один год. Государственный канал «Россия-24» передал репортаж об отъезде Сноудена. Он улыбался, нес рюкзак и большую сумку. Его сопровождала довольная Сара Харрисон. Оказавшись наконец за пределами транзитной зоны, он обменялся несколькими словами с Кучереной. После этого Сноуден сел в серый автомобиль без номеров. Автомобиль уехал. Эдвард Сноуден исчез.