Доспехи Дракулы
Шрифт:
– Ладно… оставь на столе, позже посмотрю. Неси умываться и завтракать… Нет, завтракать позже… – приказал Григорий.
Он умылся, кое-как привёл себя в порядок и, наконец, решил разобрать письма: те, что были присланы кредиторами, бросил в камин нераспечатанными, осталось последнее, от графа.
Григорий распечатал его, будучи уверенным, что отец в очередной раз выговаривает ему, словно мальчишке, за безалаберное поведение и пренебрежительное отношение к жене. Но, как ни странно, ничего подобного он не прочитал. Ибо граф с первых же строк письма, ссылаясь на ухудшение здоровья, просил сына
Григорий удивился:
– На отца не похоже… Неужто и впрямь так сильно захворал? Или это очередная уловка, чтобы помирить меня с Натальей?.. А что, если помрёт?.. – он раздражённо бросил письмо на стол. – Теперь к тестю придётся ехать…
Примерно час Григорий размышлял: ехать ли ему в дом тестя, чтобы извиняться перед женой и просить у неё прощения за неподобающее поведение? Или не стоит?.. И отправиться в имение к отцу одному или с кузеном Анатолем.
Григорий знал, что граф недолюбливал своего племянника, считая его человеком легкомысленным и никчёмным, промотавшим почти все деньги покойной сестры и её мужа, Петра Дубовицкого, но несмотря ни на что, будет рад его видеть. Да и время в дороге с Анатолем пройдёт веселее, а его присутствие позволит избежать лишних объяснений с женой.
Григорий также подумал о том, что в таком состоянии отец может завести разговор о завещании. Зная сложный характер своего родителя, Григорий мог предположить самые неожиданные варианты его последней воли. Поэтому он тяжело вздохнул и, пересилив своё нежелание видеть Наталью Васильевну, отправился в дом тестя, что располагался на пересечении Воздвиженки и Моховой улицы.
Дом Григория Шаховского на Большой Никитской стоял напротив церкви, он трижды перекрестился, глядя в окно…
– Помоги мне, Господи! – взмолился он, уже предвидя крайне неприятную встречу с тестем.
И спешно придумывая слова для своего оправдания, приказал приготовить сюртук и брюки, приобретенные им в модном французском салоне, за которые он ещё не расплатился.
… Купец встретил своего непутёвого зятя настороженно. Но не стал выговаривать по поводу очередного разлада с дочерью, жалея Наталью, ибо та по-прежнему, несмотря ни на что, любила Григория.
Горничная проводила Шаховского в комнату Натальи Васильевны – та коротала время за чтением. Увидев мужа, да ещё изысканно одетого, женщина почувствовала, что сердце её готово выпрыгнуть из груди от волнения, и она поверит любым его речам, даже самым нелепым.
Не прошло и часа, как разлад между супругами был забыт. Григорий признался, что намерен отправиться в имение, ибо граф совсем плох. Мало ли что может случиться, и просил Наталью сопровождать его. Та тотчас же согласилась. Морозы уже спали, и вполне можно было навестить старого графа, тем более, что Наталья питала к свёкру тёплые чувства.
Молодая чета в сопровождении Анатоля Дубовицкого прибыла в ярославское имение, застав Николая Яковлевича сильно постаревшим и похудевшим. Несмотря на старания доктора Самойлова и самоотверженный уход Евдокии, граф Шаховской сильно сдал.
Григорий даже испугался, увидев отца, ибо нос его сильно заострился, глаза запали, вокруг них залегли глубокие тени; аристократические пальцы казались ещё более длинными и высохшими.
Наталья при встрече с графом не удержалась и всплакнула. Тот же без стеснения привлёк сноху к себе и расцеловал в обе щёки.
– Я рад, Наташенька, что ты приехала… – сказал он ласково, по-отечески. – Надеюсь, у вас с Григорием всё ещё сладится, нарожаете наследников.
Наталья натянуто улыбнулась. Ей не хотелось разочаровывать графа, признавшись, что они с Григорием всё это время не жили вместе, а фактически по разным домам. Хотя в душе она лелеяла надежду на полное примирение с мужем. Племянника же граф встретил весьма сдержанно, но всё же поблагодарил за приезд.
Покуда граф уделял внимание снохе, Григорий и Анатоль прошлись по усадьбе, переговорили с дворецким и управляющим. Из их рассказов они поняли, что граф некоторое время назад находился буквально на гране помешательства: то ему звуки какие-то слышались, то кричал во сне, звал Дракулу.
Правда, управляющий заверил, что, слава Богу, в последнее время Его сиятельство чувствует себя лучше, ибо доктор прописал действенные капли и нашёл отличную сиделку.
Григорий уже видел Евдокию, и та произвела на него благоприятное впечатление. Он решил, что доктор – это хорошо, а постоянная женская, да ещё и профессиональная забота – как нельзя лучше.
…Григорий вошёл в рыцарский зал и остановился около доспехов Дракулы, которые видел ещё с детства, но не придавал этому обстоятельству ни малейшего значения, ибо воспринимал их как часть интерьера усадьбы.
Теперь же он смотрел на доспехи, пытаясь понять: отчего Дракула преследует отца во сне и тот просыпается с криками? Может быть, доспехи скрывают некую тайну, известную только графу?.. А что, если звуки, которые слышал отец, вовсе не плод его воспалённого воображения? Но что же тогда?
Граф приказал разместить сына и сноху рядом, в соседних смежных комнатах; Анатоля – там, где тот располагался по приезде на охоту в прошлый раз, в сентябре.
Наталья, утомлённая долгой дорогой, быстро уснула. Григорий же ещё какое-то время находился подле отца… Тот предавался воспоминаниям. Прежде Григорий никогда не замечал подобные склонности за отцом, объясняя это лишь одним – ухудшением его здоровья. Обычно старые люди всё чаще вспоминают свою молодость, постоянно замечая, что в их время всё было лучше: и женщины красивее, и мужчины сильнее и благороднее, и понятия о чести и долге другие.
Григорий понимал, куда клонит отец. Наверняка он начнёт разговор об имении, пошатнувшемся состоянии финансов, семейном долге…и так далее. Граф действительно затронул эту неприятную для Григория тему. Мало того, поинтересовался: не всё ли приданое Натальи тот промотал? Григорию не хотелось грубить отцу. Он отшутился:
– Уверяю вас, купеческих денег хватит ещё надолго. Да и потом, тесть мой богат. Не даст же он умереть в нищете своей дочери и зятю?
Николаю Яковлевичу не понравился ответ сына. Хотя, что он рассчитывал услышать? Граф в очередной раз убедился: Григорий после его смерти делами заниматься не станет, а будет лишь растрачивать нажитое родом Шаховских. И с глубоким удовлетворением отмерил, как предусмотрительно составил завещание.