Доспехи
Шрифт:
— прежде чем требовать нового, полезно разобраться со старым. ты спрашиваешь меня про иисуса. а где он, по–твоему? «я есть путь, истина и жизнь». слышал про такое?
— я слышал про второе пришествие.
— когда мы рождаемся, наша душа чиста. но со временем зверь внутри нас набирает силу. он идет путем инстинкта — цепляется за плоть зубами и когтями, чтобы однажды забраться выше некуда и воцариться. и когда это происходит, мы оказываемся перед выбором — оставаться у него в рабстве или искать освобождения. второе пришествие — это новообретенный бог. и если при рождении он живет в тебе по умолчанию, то повторно ты приводишь его в себя сам. теперь он выстраданный, а значит осознанный. и нет для человека победы важнее этой.
— если зверь — это инстинкты, то одолеть
— полностью избавиться от зверя при жизни невозможно. и главное, в этом нет никакого смысла. просто в одной ситуации ты держишь на коленях кошку и гладишь ее по голове, а в другой — кошка держит и гладит тебя. если будешь хорошо мурлыкать, сможешь рассчитывать на вкусные консервы по ходу и красочную обувную коробку в конце. одолеть же зверя можно двумя путями. первый — воевать с ним, руководствуясь принципом «every moment of your life is a fight for your soul». второй путь — мягкая дрессировка. я не верю в насилие уже только потому, что это метод самого зверя. но ты, похоже, сторонник первого пути. может, прав я, может, ты, а может, мы оба правы. я по–прежнему ничего не утверждаю и могу лишь предполагать. но, в любом случае, если человек всю жизнь гоняется за заводными мышами, он никудышный укротитель.
дон кихот презрительно хмыкнул.
— тебе однозначно стоит познакомиться с карраско. вы без труда найдете общий язык — как и ты, он мастер раздавать советы и ни черта при этом не делать. you can take the swedish motherfucker aboard and start the band.
паромщик сделал несколько коротких затяжек подряд и выпустил дым через ноздри.
— карраско тебе во многом помог. легко размахивать шашкой, когда ты не в себе. но, будучи психиатром, он допустил ошибку, усмотрев причину всех твоих бед в дульсинее тобосской.
— давай, удиви меня.
— однажды ты сказал санчо, что тебе достаточно ее образа в воображении. но, видимо, слукавил. потому что впоследствии упорно пытался этот образ материализовать. однако любые попытки сделать это обречены. это невозможно. потому как дульсинея, амиго, это ты сам. your feminine side. инь. твоя чувственность. она априори бесплотна и таковой останется. у нее много имен, и если мы говорим о творчестве, то называем ее музой. кому, по–твоему, посвящены эти тонны исписанных страниц, эти километры кинопленки? идеал удаляется от нас по мере приближения к нему, и в этом его единственный смысл. потому что таким образом он вынуждает нас продолжать движение. не надо искать дульсинею вовне, ее там нет. но пытаться избавиться от нее внутри — не меньшая глупость. с альдонсой могло выйти много хуже и потому хорошо, что вышло так, как вышло. но тебе нужно выучить этот урок: твоя женщина — это твоя женщина, дульсинея тобосская — это ты. ты хотел прославить ее? тебе это удалось. весь мир о ней знает. ты говорил, что она достойна быть владычицей вселенной? достойна. владычицей твоей вселенной. а из реальных баб получаются первоклассные оруженосцы. куда лучшие, чем из мужиков с губернаторскими амбициями.
дон кихот отвел глаза в сторону и нахмурился.
— кто ты?
— у нас один создатель. у тебя, у меня, у сида ахмета… и даже у твоего любимого карраско.
— кто создатель твоего создателя?
— мне показалось, что ты здесь не для того, чтобы заниматься генеалогией.
— тебе правильно показалось.
несколько дождевых капель, одна за другой, упали на лицо паромщика. он поморщился, посмотрел вверх и поднял ворот пиджака.
— у бога и зверя, амиго, есть один общий принцип — чтобы идти дальше, нужно развиваться. естественный отбор не щадит животных, отказывающихся эволюционировать. жизненные обстоятельства не щадят людей, отказывающихся расти над собой. ты ходишь по замкнутому кругу, и поэтому тебе хочется сбежать отовсюду, где ты оказываешься. сколько времени ты готов потратить, чтобы понять, что сбежать невозможно? сколько сил ты готов отдать, чтобы удостовериться, что единственный выход находится у тебя над головой? тоска, отчаяние, самотрицание, потеря веры, крайности, сменяющие друг друга… чего ты хотел? и что получил? что заставило тебя бросить дом и сделаться клоуном, синонимом усилий, заведомо обреченных на провал? пустота внутри? ощущение своей никчемности? желание кого–то спасти? но ведь прежде, чем спасать других… нужно спастись самому.
небо теперь было совсем рядом — заряженные ливнем облака спустились угрожающе низко. дон кихот посмотрел на паромщика пустым, невидящим взглядом. тонкие струйки воды побежали по его щекам.
— я просто больше не могу себя выносить.
Часть 8, заключительная
Oct. 23rd, 2009 at 3:44 AM
ливень, накрывший побережье, закончился странным образом. в какой–то момент он вдруг изменил направление и пошел снизу вверх, как будто кто–то пустил пленку в обратную сторону. пролившаяся вода собралась в капли и устремилась назад в облака. задрав голову, дон кихот наблюдал, как они разъезжаются в стороны на манер театральных кулис, открывая взору новое небо. теперь оно выглядело как купол из тонкого черного пластика, за которым установили множество разноцветных неоновых трубок.
— эта граница… самое неправдоподобное, что я видел… я убеждаюсь в этом всякий раз…
паромщик опустил ворот пиджака.
— все границы условны. а стало быть, неправдоподобны. вот почему разрушая себя, ты разрушаешь мир вокруг. и наоборот.
— постой. ты же сам говоришь — есть бог, есть зверь, есть дульсинея, есть альдонса.
— вот именно. говорю. а для того, чтобы говорить, нужны слова. потому что люди не умеют без них обходиться. но они научатся. и тогда понимать друг друга станет проще, а врать — сложнее.
— в начале было слово.
— это всего лишь ошибочный перевод. никаких слов в начале не было. как не будет их в конце. и ни начала никакого, ни конца тоже не было и не будет. мы сами устанавливаем границы и сами их отменяем.
— как же тогда отличить фантазию от реальности?
— да никак. посуди сам — мы с тобой вымышленные герои, продукт творчества. но вот мы сидим здесь, на этом вымышленном песке, у этой вымышленной воды, и вполне себе реально беседуем. я могу тебя потрогать, могу рассмешить. а могу довести до слез. и ты в отместку можешь проткнуть меня копьем… хотя копья у тебя нет… но не важно — переехать мотоциклом. вот и решай, где тут фантазия, а где реальность. есть ли эта граница, и нужна ли она.
— я могу выдумать копье.
— вот–вот.
— творчество — опасная штука.
паромщик заулыбался.
— с другой стороны, оно позволяет безнаказанно проделывать вещи, за которые в условной реальности реально получить совсем не условный срок.
— безнаказанно?
— да что ты серьезный такой! cheer it up, amigo! on the road to happiness joy is the ferrari.
дон кихот перевел взгляд на паромщика.
— что ты называешь творчеством?
— помимо того, что это обратный разрушению процесс, это еще и особый взгляд на вещи, особое отношение и особый подход. непрекращающийся поиск новых путей, стремление к уникальности выражения. чем бы ты ни занимался. божественная энергия созидательна, и поэтому творчество помогает нам сдерживать зверя и способствует раскрытию нашей истинной природы. его высокая задача — напоминать людям о самом главном. чем больше будет таких напоминаний, тем лучше. чем больше проломов в стене, тем больше света.
— любую брешь в стене можно заклеить банкнотами.
— значит, нужно пробивать новые. до тех пор, пока стена не рухнет.
дон кихот горько усмехнулся.
— …and the world will live as one. nice to meet you, john.
— тебе это может казаться сколько угодно нелепым, но так и есть. попробуй создать что–нибудь. и постарайся учесть при этом ошибки твоего создателя.
— и в чем же, по–твоему, он так грандиозно ошибся?
— это только тебе решать. я могу сказать одно. мы не должны забывать, что наши создания могут жить собственной жизнью, независимо от нас и нашей воли. твой создатель попытался тебя убить. но вот ты сидишь передо мной, и тебе плохо.