Достаточно общая теория управления
Шрифт:
Иными словами, обыденному сознанию большинства членов толпо-“элитарного” общества свойственно примитивное восприятие «объективных закономерностей» в смысле однозначного соответствия “случаев”-причин и “случаев”-следствий; большинство из них так или иначе отказываются от восприятия «объективных закономерностей» в смысле многовариантной статистической модели объективной вероятностной (т.е. многовариантной) предопределённости причинно-следственной обусловленности со– бытий, которая в жизни находит выражение в разнородной статистике, описывающей совокупность множества разнородных случаев [11] , к тому же обусловленной нравственно-этическим своеобразием субъектов, оказывающихся случайно в тех или иных определённых обстоятельствах. Поэтому факторы, влияющие на изменение наблюдаемой статистики
[11]
В контексте настоящей работы подразумевается, что вероятности и вероятностные предопределённости объективно существуют в отношении не свершившегося будущего, вследствие чего они не поддаются непосредственному наблюдению и измерению, но они же выражают себя в статистике наблюдения за множествами однородных случаев, которые имели место в свершившемся прошлом. По этой причине статистические модели в прошлом и настоящем являются средством оценки вероятностных характеристик процессов на будущее.
Будучи невольником такого способа понимания «объективных закономерностей», субъект впадает в и шарахается от статистически редких и единичных случаев, которые «не лезут» в привычную ему статистику взаимного однозначного безвариантного соответствия причин и следствий. О взаимосвязях ограниченной статистики и редких и единичных случаев, выходящих за пределы её ограниченности, А.С.Пушкин писал:
«Провидение не алгебра. Ум ч„еловеческий“, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая – мощного мгновенного орудия Провидения [12] ».
[12]
А.С.Пушкин. “О втором томе «Истории русского народа» Полевого”. (1830 г.). Цитировано по Полному академическому собранию сочинений в 17 томах, переизданному в 1996 г. в издательстве «Воскресенье» на основе издания АН СССР 1949 г., стр. 127. Слово «случая» выделено самим А.С.Пушкиным.
В изданиях, вышедших ранее 1917 г., слово «случая» не выделяли и после него ставили точку, выбрасывая текст «– мощного мгновенного орудия Провидения»: дореволюционная цензура полагала, что человеку, не получившему специального богословского образования, не престало рассуждать о Провидении (см., в частности, издание А.С.Суворина 1887 г. и издание под ред. П.О.Морозова); а церковь не относила А.С.Пушкина – Солнце Русской поэзии – к числу писателей, произведения которых последующим поколениям богословов пристало цитировать и комментировать в своих трактатах. В эпоху господства исторического материализма издатели А.С.Пушкина оказались честнее, нежели их верующие в Бога предшественники, и привели мнение А.С.Пушкина по этому вопросу без изъятий.
Носители такого способа миропонимания забывают и о субъективизме интерпретаций и применения к конкретным обстоятельствам тех или иных моделей общих причинно-следственных обусловленностей. Соответственно этому обстоятельству мера достаточной предсказуемости также определяется субъективно, соответственно постановке субъектом задачи управления и исходя из интерпретаций им объективной обусловленности самoй задачи управления как таковой общими закономерностями бытия. Последнее означает, что субъект обязан обеспечить меру предсказуемости не хуже, чем объективно обусловленная для осуществления управления.
Необходимая мера предсказуемости поведения объекта обусловлена объективно по отношению к субъекту, имеющему дело с уже сложившимися обстоятельствами (объект плюс внешняя среда), которые он может изменить далеко не всегда и не во всём. Для лётчика-испытателя это условия погоды в момент вылета, тип самолёта (один из множества испытываемых), полётное задание. Субъективизмом, – квалификацией управленца, в данном случае лётчика, его чутьём объективно происходящего и объективно возможного, – определяется, способен ли субъект войти в процесс управления в объективно сложившихся обстоятельствах.
Так курсант лётного училища иногда не может посадить самолёт на километровую полосу сухопутного аэродрома в безветрие при ясной видимости так, чтобы не сломать шасси; морской лётчик систематически нормально сажает самолёт ночью в шторм на затемнённый авианосец, где длина посадочного
[13]
При «недолёте», если лётчик не успевает резко набрать высоту, преодолев эффект всасывания самолёта в зону разряжения за кормой, возникающую на ходу корабля, самолёт разбивается о корпус корабля; экипаж в этом случае гибнет, если не успевает катапультироваться на последних метрах. При «перелёте» возможность уйти на второй круг гарантируется технически и организационно в пределах возможностей, которые допускает остающийся на борту самолёта запас топлива.
«Устойчивость в смысле предсказуемости…» в отношении чего-либо – это единственный тест на адекватность восприятия этого самого «чего-либо» в окружающей его среде, будь то другой человек, общество, предприятие, машина, погода и т.п. В этом тесте растворяется и разрешается основной вопрос всякой философии, либо же философия терпит крах при столкновении с жизнью и её “основной вопрос” [14] исчезает вместе с нею.
[14]
Именно потому, что диалектический материализм прямо ставит основной вопрос философии иначе, он вредоносен. То же касается и подавляющего большинства идеалистических философских школ.
Без понимания сказанного выше очень часто то, что для субъекта непредсказуемо, видится ему как якобы неуправляемое, стихийное явление. И этот дефект восприятия Объективной реальности в толпо-“элитарной” культуре свойственен многим. Однако в то же самое время для других субъектов это же явление вполне предсказуемо и управляемо, возможно, что не ими, возможно, что анонимно, но управляемо. При этом анонимное управление может восприниматься в качестве самоуправления, объективно свойственного рассматриваемому процессу, не будучи таковым. Но в любом варианте восприятия течение всякого процесса имеет место в русле иерархически Наивысшего всеобъемлющего управления – Вседержительности, в соотнесении с которой всякий процесс объективно управляем наилучшим образом.
Объект может утратить устойчивость по предсказуемости как в силу причин, лежащих в нём самом (незамеченный переход его в качественно иной режим, нарушения его регулировки, поломки), причин, связанных с окружающей средой (сильный шторм для корабля, особенно попутный), включая и изменение характера объемлющего управления, так и в силу причин, связанных с субъектом, им управляющим или занятым прогнозом (переутомление, ведущее к ошибкам; воздействие угнетающих и извращающих психику факторов и т.п.).
Утрата предсказуемости может быть полной, наступающей внезапно, либо постепенной, нарастающей во времени. Известен анекдот о предсказуемости и потере устойчивости в смысле предсказуемости:
Лётчик на шоссе совершил наезд на препятствие. Инспектору ГАИ он объясняет причину: “Я руль на себя, а она не взлетает…” – Безусловно, не перепутай он машину с самолётом, наезда не было бы.
Один и тот же объект может быть устойчив по предсказуемости поведения по одним параметрам и неустойчив по другим. Так автомобиль вполне предсказуем по расходу топлива и пробегу до смены масла и необходимости переборки узлов, но непредсказуем (для большинства) по гарантии от прокола шин. Именно по этой причине большинство возят с собой запасное колесо, а не коробку передач; и, когда в экономике устойчивый порядок, то редко увидишь шалопаев, голосующих с пустой канистрой посередь отдалённого шоссе, хотя поддомкраченные машины встречаются и на превосходных автострадах также, как и на разбитых просёлках. Но автомобиль, исчерпавший ресурс, ломается внезапно статистически чаще, чем новый, добросовестно сделанный и хорошо отрегулированный. То есть по мере старения многие объекты техники утрачивают предсказуемость в смысле безаварийности их работы.
Кроме того, у субъекта может возникнуть иллюзия существования объекта; возможно, что захочется им управлять; может возникнуть иллюзия управления при попытке осуществить это желание, но разочарование будет тем не менее, вполне реальным. Такого рода имитациями управления полны компьютерные игры и их “виртуальная реальность”, а в жизни – истории о борьбе разведок с контрразведками, отраженные в их большинстве в художественных произведениях, например, “Щит и меч”, “Семнадцать мгновений весны” и др.