Достойная леди
Шрифт:
– Конечно другое! – сказала она, погладив его по руке. – Ни один человек в здравом уме не стал бы возражать против твоей женитьбы на Амабел!
Его рука зашевелилась под ее рукой, он повернул ее ладонью кверху, сжал руку Эннис и смущенно, как мужчина, который не привык выражать свои чувства словами, произнес:
– Она… она просто сокровище, Эннис… правда ведь?
Она кивнула, поцеловала его в лоб и сказала:
– Конечно же! А сейчас ты увидишь Люсиллу своими глазами: Мария собирается с ней и с Найниэном в театр, и мы сможем с тобой насладиться спокойным вечером.
– Что, этот молодой человек тоже здесь? – переспросил ее Джоффри.
– Да, он остановился в «Пеликане», но сегодня будет обедать у нас.
– Ничего не понимаю! – жалобно протянул Джоффри.
– Да уж, это совершенно абсурдная ситуация, – согласилась она. – И самое смешное заключается в том, что теперь, когда никто не пытается
После этого она вышла, чтобы сменить прогулочный костюм на вечернее платье, и вернулась уже вместе с Люсиллой. Люсилла выглядела очень милой и очень юной, и, когда она сделала реверанс и, очаровательно улыбнувшись, поздоровалась, угрюмое выражение исчезло с лица сэра Джоффри, и к тому времени, когда пришел Найниэн, он уже по-отечески беседовал с девушкой. Его сестра не удивилась этому, потому что прекрасно знала: каким бы поборником высокой нравственности ни казался ее брат, он всегда покровительственно относился к юным девушкам, которые своими безупречными манерами демонстрировали прекрасное воспитание и происхождение. Он был поначалу немного скован в разговоре с Найниэном, но манеры молодого человека также были безупречны, и, когда они встали из-за обеденного стола, сэр Джоффри уже был готов простить Найниэну признаки зарождающегося в нем дендизма (слишком высокие, чтобы быть удобными, уголки воротничка и не очень удачную попытку повязать галстук в стиле «водопад») и решил, что, в общем, молодой человек совершенно безвреден: он, без сомнения, перерастет детское желание слепо подражать записным денди, а почтительность, с которой он говорил о своих родителях, свидетельствовала о его отличном нраве. Сэр Джоффри с удовлетворением отметил, что и Люсилла, и Найниэн демонстрируют по отношению к Эннис искренние уважение и привязанность, но, когда Мария вместе с молодыми людьми отправилась в театр, Эннис увидела, что ее брат выглядит все же озабоченным.
– Ну что, Джоффри? Разве она похожа на суматошную девицу, которую ты ожидал увидеть? – спросила Эннис.
Он не сразу ответил на ее вопрос. Сурово посмотрев на нее из-под нахмуренных бровей, он озабоченно изрек:
– Как бы мне хотелось, чтобы ты не оказалась в неприятном положении, Эннис!
– Да как я могу в нем оказаться? – удивленно воскликнула она.
– Бог мой, да ты что, сама не понимаешь? Этот ребенок, с которым ты решила подружиться, вовсе не подкидыш, найденный в сточной канаве, а девушка из благородной семьи, наследница весьма значительного состояния, и воспитывалась она теткой, которая, может быть, по твоему мнению, и глупа, но которая при этом отдавала племяннице всю свою любовь и заботу, не жалея сил! И что же она должна думать теперь, я тебя спрашиваю? Только одно: что ты похитила ее подопечную!
– О, брось, Джоффри! Я ведь ничего подобного не делала!
– Попробуй убедить в этом Карлтоннов, если, конечно, у тебя это получится, – мрачно возразил ей брат. – Они не смогут предъявить к тебе никаких претензий из-за того, что ты подвезла Люсиллу в своей карете, когда увидела, в какой сложной ситуации они очутились, но они должны – и это будет совершенно справедливо – обвинить тебя в том, что ты не вернула девушку в дом ее тетки, когда выяснила, как в действительности обстоят дела! И ты даже не сможешь оправдаться тем, что была убеждена, что с девушкой плохо обращаются!
Эннис была потрясена словами брата, но она все же сделала попытку защититься.
– Конечно нет, но, когда она рассказала мне, какое давление оказывала на нее миссис Эмбер, – и не только миссис Эмбер, но и вся семья Айверли, – я поняла (и боюсь, что ты этого не понял), что она чувствует себя как в западне, и мне стало до глубины души жаль ее. Если бы у Найниэна достало решимости сразу же сказать отцу, что он не собирается жениться на ней, все могло бы сложиться по-другому, но, похоже, никто из членов семьи лорда Айверли не осмеливается возражать ему, ибо все они убеждены, что с ним от расстройства случится сердечный приступ, от которого тот может умереть. Одна из самых гнусных форм тирании, не так ли? Но мне кажется, что Найниэн начал постепенно прозревать, так как, вернувшись из Бата в «Чартли», он обнаружил в доме страшную суматоху, причем ни один из членов его любящей семьи не только не пытался скрыть от лорда Айверли сам факт исчезновения Люсиллы из его дома, но даже не постарался объяснить ему, что, поскольку девушку сопровождает Найниэн, ничего плохого с ней случиться не может. Я так поняла, что лорд Айверли рассердился не на шутку, но при этом не только не слег с сердечным приступом, но и нашел в себе достаточно сил, чтобы как следует отчитать Найниэна, и это нисколько ему не повредило! В итоге Найниэн потерял терпение, собрал свои вещи и вернулся в Бат – для того чтобы защитить Люсиллу от махинаций «совершенно незнакомого человека». Не могу сказать, что я считаю его виноватым! Бедный мальчик! Ему пришлось очень трудно с Люсиллой, и, когда после этого выяснилось, что во всем происшедшем обвиняют именно его, это оказалось для него слишком! Он сделал все возможное, чтобы убедить ее вернуться в «Чартли», но вернуть ее можно было бы только силой. И я уверена, что именно этого он сделать не мог бы, поскольку она наверняка стала бы кусаться, царапаться и вообще сопротивляться изо всех сил, а, как ты уже наверное понял, ничто не вызывает у Найниэна большего отвращения, чем подобные публичные сцены!
– Но тогда дело еще хуже, чем я предполагал! – воскликнул глубоко потрясенный сэр Джоффри. – Мало того что ты ввязалась в неприятную историю с Карлтоннами, так ты еще и поссорила юного Элмора с его родителями! Это ужасно, Эннис, просто ужасно! Я должен был предвидеть, что ты наверняка совершишь что-нибудь в этом духе, когда позволил тебе покинуть «Твайнем-Парк»! Еще и Элмор! Я даже представить себе не мог, что такой отлично воспитанный молодой человек может совершенно неподобающим образом поссориться со своим отцом!
– Мой дорогой Джоффри, ты совсем ничего не понял! – ответила Эннис, которую его гневная тирада заставила улыбнуться. – Я не ввязываюсь ни с кем ни в какие неприятные истории, и я не имею никакого отношения к ссоре Найниэна с лордом Айверли. По правде говоря, я очень тщательно следила за тем, чтобы не дать совет Найниэну не быть таким сверхпослушным сыном, хотя мне очень хотелось сделать это! И я была очень удивлена, когда узнала, что червячок сомнения шевельнулся в его душе, потому что, хоть он и является образцовым во многих отношениях молодым человеком, мне показалось, что ему все же не хватает смелости. Я не удивлюсь, если эта небольшая размолвка заставит Айверли не только любить, но и уважать собственного сына. Самое интересное в том, что теперь, после того как он обвинил своего сына в том, что тот оставил Люсиллу в руках «совершенно незнакомого человека», Айверли не может ничего возразить против пребывания Найниэна в Бате. А что касается миссис Эмбер, то я написала ей очень вежливое письмо, в котором описала обстоятельства моего знакомства с Люсиллой, а также попросила ее позволить девушке погостить у меня в течение нескольких недель. По словам Найниэна, миссис Эмбер устроила грандиозную истерику с припадками, но, хотя она еще не удостоила меня ответом на мое письмо, она все же, как я понимаю, дала согласие на пребывание Люсиллы у меня в гостях, прислав сюда сундуки с ее одеждой.
Сэр Джоффри не был удовлетворен объяснениями Эннис и продолжал перечислять катастрофические последствия, которые, по его мнению, мог повлечь за собой опрометчивый поступок сестры. В конце концов Эннис, потеряв терпение, перевела разговор на своих племянников, проявив особенный интерес к Тому и его склонности легко подхватывать простуду, а также к способам ее лечения. Поскольку ее брат был очень любящим отцом, мисс Уичвуд не составило особого труда отвлечь таким образом его внимание от вопросов, менее для него важных, и он все еще продолжал рассказывать о своих детях, когда в гостиную вошли Люсилла и мисс Фарлоу. Посещение театра переполнило Люсиллу восторгом. Она снова и снова благодарила Эннис за то, что та доставила ей такое огромное удовольствие, и призналась, что она впервые побывала на настоящем вечернем спектакле.
– Я не считаю тот раз, когда папа водил меня к Эстли, потому что мне тогда было всего шесть лет, и я практически ничего не запомнила. Но этот вечер я не забуду никогда! Да, и там еще был мистер Бекнем, и он зашел к нам в ложу и заказал в антракте чай и лимонад – это было очень мило с его стороны! Он очень приятный молодой человек, правда?
– Иногда даже слишком, – довольно сухо ответила мисс Уичвуд. – А где, кстати, Найниэн?
– О, когда он усадил нас в экипаж, он заявил, что пройдется до «Пеликана» пешком! Наверное, у него разболелась голова, потому что он очень глупо дулся весь вечер и, как мне показалось, не получил от спектакля и части того удовольствия, которое получила я. Но может быть, на него так подействовала жара в театре, – милосердно добавила Люсилла.
– Ничего удивительного, – добавила мисс Фарлоу. – Мне самой стало не по себе от духоты, но чашка чаю вернула меня к жизни. Более освежающего напитка, чем чай, просто нет, не так ли? Это было так мило со стороны мистера Бекнема! Такой обходительный молодой человек!
Сэр Джоффри издал нечто среднее между фырканьем и смехом, а когда снова остался наедине со своей сестрой, он весьма торжественным тоном предупредил ее, чтобы она не поощряла ухаживаний Гарри Бекнема за Люсиллой.
– Это еще один из окружающих тебя бездельников! – заявил он. – Не нравится мне этот тип и никогда не нравился. Жаль, что он так не похож на своего брата!