Дот
Шрифт:
— Ладно, — рассмеялся майор Ортнер, — ритуал — дело святое. Стоим три минуты.
«Опель» выехал на обочину и приткнулся позади сгоревшего, раскоряченного легкого танка. Харти выскочил, стал спиной к дороге, но запутался пальцами в пуговицах и даже присел от боли.
— Славный денек, майор, не так ли?
Речь медленная, скрашенная едва уловимой снисходительностью. Но ничего оскорбительного.
У майора Ортнера реакция отличная, в университете на турнирах по джиу-джитсу побеждал качков за счет ловкости и быстроты. Неторопливо повернул голову на голос. Генерал. Достаточно чуть наклониться в его сторону — и дотянешься рукой. Сидит в массивном «опель-адмирале», почти одногодок майора Ортнера. На шее Рыцарский крест с Дубовыми Листьями, на груди Железный крест, золотой Испанский крест с мечами, испанский же знак «За ранение» и штурмовой пехотный знак. Успел.
Правая рука майора Ортнера открывает боковую дверцу; правая нога наружу; перенес на нее тяжесть тела; приставил левую. Вытянулся.
— Так точно, господин генерал.
Теперь, когда они были лицом к лицу, генерал заметил на груди майора Ортнера такой же значок, какой носил сам.
— О! Оказывается, вы учились в той же академии, что и я! Будьте проще, майор. Ведь мы, как говорится, из одной миски хлебали.
Генерал даже не понял, что отдал мяч. Если разговариваешь с человеком, нужно не просто смотреть на него — нужно постараться его увидеть. Майор Ортнер не стал тушировать противника сразу, растянул удовольствие.
— В нашем выпуске это называлось иначе, господин генерал.
— То есть?
— У нас говорили: мы все сиживали на одном толчке.
Не хамски, а почтительно. Сам напросился.
— Вот как?.. Этого, впрочем, следовало ожидать: каковы времена — таков и контингент…
— Как утверждал великий Мольтке, — Майор Ортнер даже чуть поклонился, — материал всегда один: глина. И только от мастера зависит, что он захочет — или сможет — вылепить: ночной горшок — или голову Афины.
Генерал поджал губы. Но ведь отвечать все равно придется…
— Вы уверены, что такой текст есть у Мольтке? Я что-то не припомню…
— Не сомневайтесь, господин генерал.
— М-да… Ладно. Я к вам, собственно, по делу, майор.
— Да, господин генерал?
— Мой олух, — генерал указал на водителя, — перед дорогой не посмотрел свечи. И запасных не взял. Не поверите: каждые полчаса мотор перестает тянуть, приходится останавливаться. У вас не найдутся запасные?
— Сейчас узнаем, господин генерал.
Майор Ортнер взглянул на водителя. Взглянул не акцентированно — вот только этого недоставало. Ведь и так все ясно: идет игра; так поддержи ее! забей второй мяч. Всего трудов-то: разведи руки, изобрази растерянность на роже, пробормочи «виноват». Харти именно так и поступил бы… Нет — этот крестьянин засуетился, выскочил из машины — и к багажнику. Майору Ортнеру сразу стало скучно.
Зато генерал опять смотрел хозяином.
— Кстати, майор, как прикажете понимать, что ваш подчиненный позволяет себе стоять спиной, когда рядом находится генерал? Это что — тоже новые веяния?
У майора Ортнера застыло лицо, но он даже головы не повернул.
— Харти!
Харти вздрогнул, очнулся, поглядел через плечо, увидал генеральский мундир, встретился с ледяным взглядом… Штаны расстегнуты, руки заняты… Он повернулся и заставил себя вытянуть руки по швам.
— Виноват, господин генерал!
В глазах генерала блеснул еле сдерживаемый смех.
— Надеюсь, майор, вы помните, как квалифицирует такие ситуации дисциплинарный устав…
Генерал сделал знак своему водителю — и «опель-адмирал», неслышно тронувшись, влился в поток войск. Спасибо, что не распорядился поменять свечи на месте, а то бы мне и Харти этот денек запомнился надолго, признал майор Ортнер. Он взглянул на Харти, на его мокрые штаны.
— Что-то у тебя сразу не заладилось, ефрейтор. Может — повторишь попытку?
Ехать в след генералу не хотелось. Дадим ему пятнадцать минут, он успеет о нас забыть, а там как-нибудь разминемся…
Чтобы убить время, майор Ортнер подошел к лежавшему на брюхе, черному от копоти танку. Танк весь поник, и только его длиннющая фирменная антенна тянулась, тянулась ввысь, словно силилась поставить танк на катки. Это был чешский LT-38, классная машина; однажды майору Ортнеру довелось на таком прокатиться и даже пару раз пальнуть из пушки. Тоже чешской, шкодовской 37-миллиметровки. Незабываемое впечатление, едва не оглох. Разумеется, стреляли не в боевой обстановке, а якобы пристрелочно. Но все равно — что-то в этом было…
Майор Ортнер осмотрелся. Танк был подбит на дороге; когда он догорел, его оттащили на обочину: на дороге желтели песком дыры от вывернутых при этом булыжников. Следов от попадания снаряда не было. Неужели умудрились гранатой? Да ведь тут и затаиться негде. И пехота куда глядела?..
Верхний люк был открыт, но танк разворотило изнутри; вряд ли кто успел спастись. За последние годы майор Ортнер видел немало подбитых танков, эмоций у него они не вызывали. Хотя людей жалко.
Немного дальше валялась поврежденная сцепка из трех гусеничных траков. Выходит, русские успели подбить не один, а два танка. Ей-богу, неплохо. Но их позиция на пригорке не выдерживала и малейшей критики. Ведь сейчас не 16-й год, четверть века прошло, ни одна нормальная атака без танков не проводится. А у них против танков — ни одного аргумента, разве что гранаты (которыми, признаю, они удачно воспользовались). Но ведь это не серьезно! О чем же они думали, когда решили здесь закрепиться?..
Майор Ортнер возвратился к «опелю».
Водитель был воплощением готовности двигаться дальше; Харти даже глаз не поднял. Сидел на своем месте, постелив под мокрые штаны куртку; губы поджаты, разглядывает свои обгрызенные ногти.
— Не переживай, ефрейтор, с кем не бывает.
Майор Ортнер уже взялся за открытую заднюю дверцу, но не сел: что-то удержало его. Странное чувство. Словно он забыл что-то — и должен непременно вспомнить; обязательно вспомнить — и лишь затем ехать дальше. Он прислушался к себе. Ничего. Впрочем, нет, была ниточка, была мысль… еще не мысль, но потребность ее… что-то в его душе просило выхода, и он точно знал, что не должен ехать, пока не разрешится этой мыслью, пока не освободится от нее…
Пригорок…
Он притягивал взгляд майора Ортнера, заслонял никак не рождавшуюся мысль. Может быть, ответ — именно там?
— Вот что, Харти, — сказал майор Ортнер. — Я еще не придумал, как исполнить распоряжение господина генерала… — Он все еще колебался, но понял: если сейчас это не сделаю — потом буду жалеть. — А пока давай-ка сходим, поглядим, как люди воевали. Заодно и подсохнешь.
И неспешно пошел через дорогу, не сомневаясь, что его пропустят без помех.