Доверие контролера
Шрифт:
Глава одиннадцатая
Мария жила в здоровенном трёхэтажном доме, отделанном рваным камнем. Рядом стоянка, на которой находились лёгкий кабриолет и здоровенный внедорожник, оба жёлтые, что за идиотский цвет? В стороне припарковался ещё один жёлтый лимузин, и в нём сидело двое человек. Я знал это, хоть за тонировкой в цвет кузова и не было видно. Маша за рулила на стоянку, и мы вылезли из машины.
– Муж -то против не будет? – спросил я её, косясь на громаду дома, многовато для одной.
– Я не замужем, – улыбнулась
– Это да! – ухмыльнулся я. – Аж переночевать негде!
Та рассмеялась, как от удачной шутки, а я подумал – неужели не слышала такой набивший всем оскомину прикол?
– Так вот ты на кого меня променяла! – услышал я полный театрального трагизма голос, да ещё по педерастически нараспев. – А я -то думаю, что ж такое, любовь развеялась как дым!
Повернулся, и увидел худого мужика, с высокомерным взглядом, глаза горят праведным огнём, губы трясутся. Рядом с ним громила, широкий, метра под два ростом, совершенно тупой взгляд, в нелепом клетчатом костюме и с шарфом, в такую -то жару…
– Альберт, уходи! – твёрдо ответила Мария. – У нас нет ничего общего, иди к чёрту. Поищи дурочку в другом месте.
– Я пришёл за своими подарками! – воскликнул тот. – Или ты забыла, что подарила мне вон того «Бродягу»?
Он кивнул на джип на стоянке.
– Забирай и проваливай! – с презрением прошипела Мария, синие глаза потемнели от гнева, и ей так это шло, что я невольно залюбовался.
– А как насчёт моих золотых браслетов? – не унимался Альберт, орошая слюной асфальт. – Или ты отдала их этому ничтожеству?
– Слышь ты, фраер! – сказал я ему. – Базар фильтруй, если зубы не жмут.
– Он ещё и дерзит! – всплеснул руками этот ушлёпок. – Гаврила, врежь ему.
Гаврила исподлобья зарычал, и по-медвежьи попёр на меня, расставив руки в стороны. Он меня что, до смерти решил за обнимать? Ладно… Шагнул навстречу, и ударил прямым в кадык. Тот, хрипя, упал на колени, и схватился за горло, а я тем временем, хлопнул ему ладонями по ушам, чем полностью вывел его из строя. Повернулся к Альберту:
– Ну как? Подарки целиком заберёшь или по частям?
– Что вы себе позволяете? – худой вытаращил глаза, пятясь от меня. – Я вызову жандармов!
– Лучше врачей себе вызови! – схватил его за ухо, крепко сжал и строго спросил. – тебе «Бродяга ещё нужен?
– Нет!!! – заверещал Альберт, извиваясь, и схватившись за мою руку, пытаясь освободить свой ушной отросток от захвата.
– Подаришь мне его? – ухо затрещало.
– Да, я дарю!!! – заорал бедолага, слёзы брызнули из глаз. – Он твой!
Я отпустил отверженного влюблённого, тот упав на задницу, вскочил, и побежал к своей машине.
– Альберт! – крикнул я ему в след.
– Чего? – обернулся тот, уставился на меня с обидой и злостью, ухо его алело, как пионерское знамя.
– Ещё раз тебя увижу, по- обрываю остальные плавники, на голове и везде! Понял меня? И Гаврилу забери!
Но здоровяк уже поднялся с карачек, и пошатываясь, побрёл следом за приятелем. Они уселись в машину, и развернувшись, с пробуксовками полетели прочь от нас. Я засунул пальцы в рот, и проводил их свистом, под заливистый смех Марии.
– А ты хулиган! – отсмеявшись, произнесла девушка. – Пошли в дом, защитник!
Вошли в широкие двери, оказались в шикарной гостиной, через неё попали на кухню. Мария полезла в огромный холодильник, а я уселся за громадный овальный стол.
– У тебя нет слуг?
– Они в отгуле сегодня! – обернулась она.
– И чего ради?
Она как -то особенно улыбнулась, и её зрачки расширились, она смотрела мне в глаза, а синеве её очей просто тонул. Какая же необычная женщина, я чувствовал, что влюбляюсь в неё с каждой секундой, было ощущение, что я нашёл что -то важное для себя, что нельзя терять, никак нельзя.
Встал и подошёл к ней, обнял девушку, поцеловал в губы. Закружилась голова, я подхватил её на руки, и потащил в гостиную на диван. Кинозвезда отвечала на мои поцелуи, грудь её вздымалась, глаза Марии были закрыты, она явно получала удовольствие. Хорошо, что закрыты, подумал я ненароком, а то с моей опухшей мордой только и целовать таких красоток. Хмыкнул от этой мысли, и она тут же вопросительно посмотрела на меня.
– Да я по поводу своего хлебала разбитого комплексую, мол, правильно, что не смотришь, – растеряно пробормотал я, а она хрипло произнесла:
– Иди сюда, мой красавчик!
И меня накрыло мощное дежавю, но секундой позже я уже забыл об этом, мы накинулись с яростью друг на друга, срывая одежду…
Только вечером она накормила меня, сидел, совершенно голый на кухне, и поедал блины с мясом. Она расположилась рядом, в тончайшем шёлковом халатике, и смотрела на меня, как только могут смотреть любящие бабы. Вспомнилась история одноногого сталкера, я аж поперхнулся блином, не, да ну на, не может быть…
– Ты говоришь, актриса, включи фильм с тобой. Очень любопытно! – сказал Машке, а она улыбнувшись, взяла пульт, и в дальнем углу кухни включился квадратный экран огромного телевизора, пощёлкала каналами, остановилась на третьем.
– Меня постоянно крутят по телевизору!
А там и вправду показывали Машку, какой -то мюзикл, типа индийского, все пляшут и поют, морды счастливые. А с ней в паре выделывает замысловатые па ногами, уже знакомый мне Альберт.
– Познакомились на сьёмках, показался нормальным мужиком, – смущённо произнесла Маша, и переключила канал. Какая -то студия, и мне вовсю обсасывали кости.
«Так кто же господин Воропаев на самом деле? – надрывался толстомордый ведущий, тряся своим тройным подбородком. – Герой или преступник? Отправляйте сообщения на номера, представленные на экране, и участвуйте в голосовании. А пока лидирует позиция герой, она предварительно набрала пять миллионов голосов, против сорока тысяч, считающих Алексея преступником. Однозначно, народ ошибаться не может…»