Довод Королей
Шрифт:
А вот их с Норгэрелем будут низвергать после того, как чертог опустеет. Скорее всего, попросят задержаться под благовидным предлогом, подойти поближе... Вряд ли Солнечные владыки покажут смертным, что и среди эльфов бывают отступники, да и сородичей умнее убедить, что гости вернулись, откуда пришли. Кровь Звезд священна, если эльфы узнают об убийстве, они начнут роптать. Кто из праведного негодования – нарушен закон Света, а кто опасаясь, что следующим может стать любой, не угодивший Тэноллиану. Да, убийцам нужна тайна, они не посмеют при всех воспользоваться силой...
Эльрагилл и Ильгэйбэ появились на узком низком балконе и опустились
Нэо Рамиэрль помнил талисман Лебедей, разрушенный при штурме Кантиски. Тот походил на огромный сапфир, сравнимый синевой с весенним небом. Талисман Лунных сгинул в Сером море. По словам Залиэли, он напоминал черную жемчужину, в блеске которой прорывалось то розовое, то белое, то голубое. Солнечным же достался гигантский янтарный шар, теплый свет которого щедро изливался на всех вокруг, исцеляя и успокаивая.
Кем надо быть, чтоб отвергнуть благодать Света и предаться Тьме? Отринуть Добро и вступить на путь Зла!
«Добро и Зло в каждом, и ни в ком. Эрик понял меня, когда сказал, что Свет защитит от Света, а Тьма от Тьмы», – услышал он это, или просто из памяти всплыли слова? Как бы то ни было, это случилось вовремя. Свет защитит от Света? Рамиэрль тихо потянулся к источнику Силы и почувствовал ответ. Его магия, магия Лебедей, основанная на Свете, была при нем. Свет не делал разницы между ним и Солнечными, он был равнодушен, как река, которой все равно, кто и зачем из нее черпает.
Был бы Роман один, он бы знал, что делать, но уйти без Норгэреля, который ни о чем не догадывался, нельзя, а между ними сидит Тэноллиан. Оставалось ждать. Эльрагилл между тем, обратил взор на преступника, выглядевшего в белых смертных одеждах странно и нелепо. Роман вспомнил, что атэвы, желая унизить пленного врага, одевают его в женское платье. Вряд ли Солнечные, швыряя в Бездну бунтарей и смутьянов, думали о том, чтобы сделать казнь еще мучительней, но Альмику от этого было не легче. Скорее бы все кончилось! Роман чувствовал себя обнаженным мечом, слишком рано выдернутым из ножен. Сначала эльфы покарают преступника, затем Эльрагилл и Ильгэйбэ спровадят всех остальных... После чего им с Норгэрелем, если не удастся выйти со всеми, предстоит победить троих неслабых магов, двое из которых владеют еще и мечами, спокойно выйти из чертога, сесть на коней и, сославшись на приказ, выехать из замка. Что может быть проще?
Лучше было бы попытать счастья прямо сейчас, но Аддар сказал, что, пока идет казнь, покидать Янтарный чертог кощунство, да и Норгэрель в полном неведении. Прорываться силой? Нет, они не дадут Эльрагиллу и Тэноллиану повода наброситься на них при всех. Бой два на три не безнадежен, но двое против сотни обречены.
– Альмик из рода людей, – нежный голос Ильгэйбэ звучал скорбно, – ты вступил в обитель Света с Тьмой в сердце. Ты, принятый под нашей крышей, пивший здесь вино и евший хлеб, замыслил на приютивших тебя. Ты оскорбил суд человеческий и Суд Светлый. Что ты можешь сказать в свое оправдание перед лицом Света?
– Только одно, – прорычал осужденный, – я ненавижу вас и ваших холуев. Вы сильны, но рано или поздно найдется кто-то посильнее. Будьте вы трижды прокляты со своим Светом, не нужно мне ваше прощенье!
– Одумайся, человече, – мягко вступил Эльрагилл, – ты на краю Бездны, которая сейчас поглотит твое тело, но ты еще можешь спасти душу.
– Да кто ты такой, чтобы лезть ко мне со своими напутствиями? Если б не твои колдовские штучки, я бы с вами всеми поговорил, – человек со злостью тряхнул золотыми цепочками, – а так кончай, да поскорее! На брюхе перед вами я ползать не стану.
– Что ж, – тяжело и веско произнес владыка Солнечных эльфов, – да свершится начертанное. Альмик предался Тьме, да будет он низвергнут в Бездну!
Рамиэрль не сомневался, что Эльрагилл сотворил заклятье, хотя, как и что именно он сделал, было не понять. Талисман полыхнул вовсе нестерпимо, а затем из него вырвалось пламя, золотое, как грива льва. В воздухе, не касаясь пола, воспарил невиданный костер, постепенно растягиваясь наподобие подковы, и одновременно за спиной осужденного прорезалась и стала стремительно набухать черная почка. Со своего места Роман видел, как стена золотого пламени медленно, но верно стала продвигаться вперед. Еще немного, и она вынудит человека сделать шаг назад, потом еще один и еще, пока пол не уйдет из-под ног осужденного, и он не сорвется во Тьму, пронизанную лиловыми и багровыми сполохами. А потом золотая стена залатает прорыв, и все будет кончено.
Впрочем, если Альмик сумел остаться самим собой, он или бросится в пламя, или повернется лицом к Тьме и сделает роковой шаг сам, не дожидаясь, пока его столкнут.
Рамиэрль с трудом оторвал взгляд от обреченного и обвел глазами скорбные лики эльфов, перепуганные физиономии лесных стражников и сладострастно-внимательные рожи рыцарей Солнцецвета. В довершение всего со всех сторон зазвучала скорбная и просветленная музыка. Арфы, флейты и высокие, дивные голоса оплакивали заблудшую душу. Осужденный стоял нерушимо, глядя в лицо приближающемуся солнечному пламени, Рамиэрль закрыл глаза. Альмик был дураком и упрямцем, но смотреть, как его, скованного, под хорал толкают в жуткий провал?! И при этом ЗНАТЬ, что следующим, пусть и не в столь торжественной обстановке, будешь ты?
...Сильнейший удар швырнул Романа вперед, и он едва успел выставить руки. Инстинкт разведчика сработал и сейчас, и Нэо с ловкостью кошки вскочил на ноги. Он все понял. Норгэрель! Сын Ларэна и Залиэли унаследовал силу от обоих родителей, но характером удался в отца. Он не выдержал зрелища казни и ударил по сковывавшим Альмика цепям. Рамиэрль не сомневался, что родич хотел лишь освободить пленника, но не рассчитал, да и не мог рассчитать. Мир Тарры был не просто обделен магией. Уходя, Светозарные озаботились сделать так, что каждое заклятие гасилось извне. Маги родного мира Романа уподоблялись коням, тащившим воз по раскисшей глинистой дороге. В Луциане волшба творилась легко, но Норгэрель нанес удар, исходя из таррского опыта, в результате вместо мухобойки ударил кузнечный молот.