Доза войны
Шрифт:
Мне стало неуютно от такого внимания, и я попросил комбата:
— Можно я пока во взвод схожу?
— Это как раз лишнее. Там без тебя сегодня сержанты такую работу проведут, что нам и не снилось. Расслабься. И про оператора, что взвод потрошил, забудь. Известная гнида… Пока с вами связи не было всё в уши замкомдиву дул, мол, знает причину задержки. Что нужно, я ему уже сказал…
Когда часа через два я вышел из штаба и перед тем, как направиться в свой кубрик, натолкнулся в темноте на солдата.
— Ты кто?
— Сержант Прохоров.
— Тебе чего?
— Поговорить…
— Слушай Проша, я тут маленько… Ну и рожа у тебя… Я не хочу в таком виде…
— Товарищ старший лейтенант, Игорь Борисович, вас завтра могут в госпиталь отправить, а я через неделю в Союз. Другого случая может не быть. Я не долго. Не хочу, чтобы вы на меня зло держали. Простите за вчерашнее. А за сегодняшнее от всех пацанов, они многие так и не поняли, что произошло, — спасибо. Вы не думайте, я не потому…
— Стой Проша… Прости, я ещё не выучил ваши имена… Тебя как?
— Сергей…
— Серёга, я ничего не думаю. Я видел тебя в бою. Уважаю…. Честно, скажу, жалею, что уходишь… но рад за тебя. Держи краба…
— Вы ж не знаете, чего я в ваш экипаж напросился… Я ж хотел… я думал… А сегодня, когда один остался и духов считал, первый раз Богу помолился… до последнего не верил, что вырвемся… Простите меня.
— Всё нормально, Проша…
Я споткнулся в темноте об гильзу артиллерийского снаряда, забитую в землю и обозначающую дорожку, но крепкие руки бойца подхватили меня и деликатно вернули на серёдку…
— Спасибо… отойди…. я сам…
Я ввалился в свой кубрик и, не раздеваясь, упал на кровать. «Но не редеют шеренги бойцов, где сыновья…» Всё-таки запасы спирта у дока были большие, у мужиков — закалка, а мой опыт на этом поприще не выдерживал никакой критики.
— Старшина, вот деньги, поедешь за водой, купи кишмишовки. Только нормальной, хочу проставиться.
— На это не разгуляешься…
— У меня больше нет.
— Ладно, я добавлю, потом разберёмся.
— Андрей Петрович, раз такое дело, возьми зелени-мелени и фруктов. Гулять, так гулять. А я рыбкой обеспечу.
Этот разговор состоялся у меня со старшиной роты через две недели, когда комбат вывел перед строем и зачитал приказ комдива о моём новом назначении. Рука почти зажила, но я опять вспомнил о ней, когда стали подходить офицеры, обнимать и хлопать по плечу. Каждый считал своим долгом напомнить: «С тебя причитается». Как будто я первый день замужем…
Пока я валял дурака, типа раненный, меня освободили от выходов, занятий и дежурства. Что бы не свихнуться от скуки пристрастился к рыбалке. И преуспел. Каждый день притаскивал на кухню по три-четыре килограмма маринки, это единственное, что водилось в нашей речушке под названием Тар. кут. Способ ловли пришёл методом проб и ошибок. Удочки и червяки отмёл по причине их полного отсутствия. Сапёрных удочек, в смысле гранат, было завались, но уж больно не эстетично. Много малька гибнет зря. Опять же после взрыва поднимается муть со дна, пока она рассосётся половина рыбы с ней по течению уходит. Совсем другое дело рыбалка с автоматом. Один берег нашей речушки был крутой и обрывистый. Воды — едва выше колена, поэтому с обрыва рыбёшка в прозрачной воде была видна, как на ладони. Нужно было только положить пулю в сантиметрах двадцати от головы. Пока она брюхом к верху, боец её цап и нанизывает на стропу. Пара-тройка магазинов и на ужин каждому бойцу роты по доброму куску, а то и по целой рыбине доставалось. Кто-то сначала заикнулся, мол, несъедобная, но бойцы так не считали, трескали, только дай. Правда, уже через пару дней каким-то непостижимым для меня способом рыба стала догадываться, что появление над обрывом силуэта человека ей ничего хорошего не сулит, и стала метаться как бешенная, уходить в заводь или под покров зелёнки у противоположного берега. Приходилось проявлять и резкость, и точность, чтобы не остаться с носом. В общем, всё как на охоте и нехилая практика в стрельбе по движущейся цели.
Сегодня за мной напросился Сидор. Простой и надёжный боец, постоянно почему-то оказывался рядом, когда мне что-то требовалось. Невысокого роста, но ловкий и крепкий, он имел славу хозяйственного и хитрого хохла. При этом и язык не распускал. Я взял заныканный с последней засады египетский калаш и подсумок с четырьмя магазинами. Рыбачили мы по границе района ответственности батальона, в зоне досягаемости огня застав, поэтому никаких особых мер предосторожности не предпринимали. Настроение, лучше не бывает. Приятно, когда тебя ценят. Первая самостоятельная ступенька в карьере, это вам не чохом по выпуску всех на взвода! Обычно в новой части минимум полгода смотрят, кто ты да что ты, а потом, может быть, рассматривают как кандидата на что-то. А тут за две недели… Это, конечно, комбат. Молодой, но всегда спокойный и рассудительный, он прямо сказал: «Наградной на тебя писать не буду, всё равно похерят, но попробую другое»… Что конкретно тогда не сказал, а сегодня очень приятно удивил. Так лучше, чем меня два года в Союзе выдвигали, то одну роту, иди, принимай, то другую. Заслушают, утвердят, даже заинструктируют, а потом бац… и из Москвы присылают другого, более родовитого, а значит и достойного. Ну и правильно, не надо жениться на кухарках, если хочешь военную карьеру делать, — это не я сказал.
— Ну, что, Сидор, готов? Тогда поехали…
Выхожу на обрыв и делаю серию одиночных выстрелов по брызнувшей в разные стороны рыбёшке. Вижу, три штуки плывут по течению брюхом кверху. Сидор споро выхватывает две, а третью не видит.
— Слева, смотри, слева, — навожу на цель своего подручного…
— О, какая здоровая…
— А ты чуть не упустил, Зоркий Сокол, блин…
Сегодня мне много надо, сегодня я проставляюсь…
Бах-бах-бах — очередная серия.
— О, какая хорошая! Иди, иди сюда, тебя сестрички на стропе ждут, — разговаривает сам с собой Сидор.
После каждой серии поднимаемся вверх по течению метров на пятьдесят — сто. Бах-бах-бах…
— Товарищ старший лейтенант, опять пополам, за что я её нанизывать буду, — теперь ноет боец гнусавым голосом.
— Сейчас спущусь и найду дырку… Где твоя смекалка, родной?
Бах-бах-бах…
Смотрю за Сидором по течению уже болтается достаточно длинная стропа с нанизанной рыбой. Солнце уже высоко. Не заметил, как сегодня довольно далеко ушёл от застав. Сейчас добью крайний магазин, и пойдём назад. Думаю, уже хватит…
Вдруг кожей ощутил какой-то дискомфорт. Не поворачивая головы, присел перевязать шнурок на кроссовке и скосил взгляд назад в сторону. Твою медь, неужели духи… Откуда??? Только без паники, спокойно… Метров сто… Похоже, двое…Если бы хотели, давно бы сняли… Таятся… Отрезают от гарнизона… Низ живота пронзил холод, ладони вспотели, а коленки предательски задрожали… Почему не стреляют? А зачем? Иду от гарнизона в сторону их кишлака, добью патроны и бери меня голыми руками… Сидор!!! Он же, зараза, даже без оружия… Ну, что, придурок, сейчас обоих рыбкой накормят… «Но не редеют шеренги бойцов, где сыновья заменяют отцов». Знакомое ощущение перед стартом, процесс снятия организма с предохранителя.
Подхожу к обрыву. Бах-бах-бах… неожиданно для самого себя запел: «Тооорреодор смелее в боооой! Сидор, домоооой! Сидор, домоооой!» Боец, вопросительно уставился на меня. Во-первых, я засадил три выстрела мимо, а, во-вторых, чего это я там горланю? «Тореодооор, смелее в бооой!! Сказал, мля, домооой, пулей домоооой!!!» После этого я продублировал команду одними губами с самым зверским выражением лица. Наконец-то, он понял, сначала медленно, потом быстрее выскочил на противоположный берег и, сверкая голыми пятками, припустил вниз по течению. Только бы они не оставили никого по руслу. Я весь напрягся и ждал выстрела. Выстрела не последовало.