Доза
Шрифт:
Шаги, которые, было, метнулись уже к ним по лестнице с третьего этажа, замедлились.
- Гуим, — услышал Кит. — Долбаное чудовище!..
- Надо проверить, — ответил другой.
Ну так и есть — двое.
- Да уперся он тебе! — возразил первый.
Говорящий остановился. Второй, тот, что был поупрямее или более ответственный, поднялся еще на половину пролета и тоже встал. Кажется, он был готов позволить первому уговорить себя.
И тут Джессика взвизгнула. Она уже поднялась до люка и готовилась выбраться на чердак, когда одна нога в белом кроссовке соскользнула
Кит, как подстегнутый, немедленно запрыгнул на лестницу, в два рывка взлетел по ней и буквально втолкнул девочку в люк.
Те двое прыжками, с громким топотом, поднимались уже на шестой этаж.
- А где гуим? — услышал Кит голос одного из них.
- На кой он тебе?
- Не будь дураком, Майк! Девчонка не одна. Смекаешь?
- Ага! — враз посерьезнел первый.
Топот стих. Слышен был звук передернутого затвора. Шаги стали крадущимися.
Те двое поднимались уже на седьмой, когда глаза Кита мало–мальски привыкли к чердачному мраку.
Когда–то, давным–давно, за чердаками следили. Жителям не позволялось подниматься под крышу, а тем более захламлять помещение, которое, в случае пожара могло стать спасением, позволяющим перейти из одного подъезда в другой.
Нынче же чердаки стали прибежищем бездомных, давая им большую безопасность, чем подвал, поскольку плохая координация движений помешала бы гуимам подняться по такой лестнице, по которой влезли сюда Кит с Джессикой. Казалось бы, уж нынче–то в восьмом районе столько брошенного или свободного жилья, что бездомных вообще быть не должно, однако бродяжничество — это все же, наверное, образ жизни, призвание…
Кит догадался о том, что на чердаке кто–то есть, только по отвратному запаху плохого табака да по огоньку сигареты, который вдруг вспыхнул на секунду у стены, метрах в трех, осветив бородатый подбородок. Тот, кто сидел там и курил, — наверняка клошар, — не мог не видеть и не слышать своих незваных гостей, однако сохранял, похоже, равнодушное спокойствие.
Кит нащупал голову Джессики, повернул в нужном направлении, показал ей на вновь вспыхнувший огонек, шепнул в самое ухо «Иди туда, пусть он проведет тебя до первого подъезда. Если заупрямится, скажешь, что люди снизу убьют всех троих. Когда спустишься, жди меня у лестницы».
Девочка на четвереньках поползла в указанном направлении. И вовремя, потому что лестница глухо зазвенела под ступившим на нее снизу грузным телом.
Кит убрал револьвер на место, в карман; достал кастет, полулег левым боком на пыльный цемент, приготовив правую руку к удару.
Возникшая через пару минут в отверстии люка мясистая рожа заморгала, пытаясь разглядеть что–нибудь в чердачной тьме; возле морды маячил изготовленный к стрельбе пистолет.
Кит выждал, пока голова повернется в его сторону и покажутся плечи и тогда, хакнув выдохом, рубанул кастетом по дуге, целясь в переносицу. Силы в ударе особой не было, конечно, но шипы сделали свое дело: один из них протаранил выпученный во тьму глаз, другие два впились в переносицу, дробя, выворачивая кость и хрящи.
Противник заорал, отцепился от ступени лестницы, чтобы схватиться за изуродованное лицо и не удержался, рухнул вниз. В тот же момент прогрохотали два выстрела, потом, спустя секунду еще один. Оставшийся снизу стрелял в люк, надеясь зацепить незримого противника. Шансов у него не было.
Кит бросил взгляд в ту сторону, где сидел клошар и увидел только два удаляющихся в сторону первого подъезда, почти неразличимых во тьме, силуэта. Если у клошара и возникло бы желание заупрямиться, то выстрелы наверняка стали хорошим подтверждением словам Джессики.
Сброшенный Китом вниз толстомордый не переставал орать, срываясь на поросячий визг.
- Глаз! — визжал он. — Глаз! Майк, он выбил мне глаз!
Второй, кажется, не знал, что ему делать. Пальнув со страху, он теперь пытался понять, ждет ли его кто–нибудь наверху и решал, стоит ли туда лезть.
- Заткнись, дебил! — заорал он на раненого. — Я ничего не слышу!
Пока Майк решал, что делать, Кит тихонько откатился от люка, поднялся и по возможности быстрым шагом двинулся в сторону первого подъезда. Уже сделав пару шагов, он услышал, как бандит, стараясь перекричать визги напарника, вызывает по мобильнику подмогу.
Спустившись по пожарной лестнице в первом подъезде, он нашел на площадке девочку. Рядом стоял действительно клошар — грязный, в затасканной болоньевой куртке, которой было не меньше двадцати лет, давно небритый и крепко испуганный.
- Как тебя зовут? — бросил ему Кит, беря девочку за руку.
- Сиплый, — произнес тот.
Кличка была дана неспроста, голос его действительно сипел как испорченная свистулька.
- А… Ты вот что, Сиплый, ты вали отсюда, — посоветовал Кит. — Отсидись где–нибудь пару часов, а то эти придурки убьют, не задумываясь.
- Ага, — кивнул тот. — Я с вами.
- С нами лучше не надо, — возразил Кит, — спускаясь по лестнице, увлекая за собой Джессику.
Сиплый, однако, затопал за ними, на миг только приостановившись и испуганно кося глазом, когда Кит на ходу достал револьвер.
Спустившись на первый этаж, Кит осторожно выглянул в щель, образованную провисшей дверью.
В опускающихся на улицу, еще прозрачных, сумерках было хорошо видно машину и то, что в салоне не осталось никого. Кит опасался возможного наличия третьего — водителя, — но им, кажется повезло. Теперь нужно было быстро–быстро повернуть за угол и драть отсюда со всех ног, пока бандиты не вернулись к машине или к ним не подоспела подмога.
- Бежим! — прошептал он, дернув Джессику за руку, забирая у нее пакет с провизией.
Сиплый остановился уже на сороковой, где жил Кит.
- Ладно, вы это… — сказал клошар голосом еще более осипшим оттого, что запыхался. — Проводил я вас немного… Дальше без меня давайте.
- Ну да, — кивнул Кит, скрывая иронию. — Спасибо, Сиплый. Думаю, доберемся.
- Ага… Ну тогда это… Бывайте здоровы.
- Будь. Смотри, вечереет уже. Не нарвись на гуима.
- Да мне гуимы до задницы, — улыбнулся клошар. — На меня снук не действует.