Дождь из высоких облаков
Шрифт:
Скинула плащ, туфли, вошла в ванную и включила воду, чтобы умыться, но увидела себя в зеркале...
Ни усталости, ни серого оттенка – розоватая, матовая кожа нежно светилась.
Она сняла кофту, умылась, не вытирая лица, расчесала волосы, стянула их резинкой. Набросила халат, после чего сняла длинную юбку и только сейчас обнаружила грязные коленки.
Засмеялась, забралась в ванну, села на край и стала отмывать колени.
Поиграла струей воды...
Вспомнила прошедшую ночь на складе ненужной мебели – две сплетенных фигуры, веер лучей из-под двери...
Выскочила из ванной, побежала в спальню и включила телевизор.
Пощелкала каналы – нашла CNN...
От театрального центра двигалось что-то громоздкое, из-за недостатка освещения кадры были размытыми. Да еще камера в руках оператора плясала – не давали снимать, перед объективом замелькали бронежилеты омоновцев.
– Мы видим, кто-то вышел из дверей... Это идет мужчина, – торопливо комментировал женский голос. – Вероятно, отпустили заложника... Он что-то несет... Да, да, он несет на себе человека...
В это время в дверь позвонили. Надежда выключила телевизор и бросилась в переднюю.
– Сейчас, пап!
Стала искать ключ в карманах...
Он оказался на крючке вешалки.
Открыла дверь.
– Нагулялись?
За порогом стояла соседка с нижнего этажа.
– Доброе утро, Надюша, – сказала она трагично. – Вы уже понимаете, Игоря Александровича нет дома.
– Он ушел гулять с собакой, – пояснила Надежда.
– Вы его видели?
– Нет, я только что вернулась.
– Мы хотели вместе пойти! Я вышла на минуту позже, но их уже не было. Их нигде нет, Надя! Я осмотрела все места, где обычно Игорь Александрович гуляет... И не нашла! Вы знаете, я всю ночь простояла у подъезда! А потом возле своей двери!
– Зачем же вы стояли всю ночь?
– Ждала Игоря Александровича! Ведь он ушел выгуливать Графа еще вечером.
– Как... вечером?
– Очень поздно вечером! В десять часов двадцать минут.
– И он не возвращался?
Соседка зашептала:
– Знаете, что я подумала? Он не захотел моей компании! Он сбежал от меня. Вероятно, я ему совсем не нравлюсь. Но скажите, где можно гулять всю ночь, когда на улице так страшно?
– Он уехал на дачу, – уверенно сказала Надежда. – Не волнуйтесь...
– Как же я не подумала? – обрадовалась соседка. – Конечно, он на даче! Он так тяготится городом!
Надежда закрыла дверь и перевела дух.
И тут увидела свою сумочку на вешалке. Поспешно расстегнула замок и достала туго свернутую солдатскую рубаху.
Развернула, прижала к лицу – от запаха закружилась голова.
Она зашла в спальню, продела руки в рукава, положила их себе на плечи и стала танцевать вальс.
Сначала в коридоре зазвонил телефон – она словно не слышала.
Потом начали звонить в дверь, долго, настойчиво...
Наконец принялись стучать...
Илья вышел из дома Надежды. Он уже переоделся и теперь был в черном плаще и шляпе.
Белая машина стояла у подъезда.
Он перешагнул невысокий заборчик, отошел на детскую площадку и стал смотреть на окна Надежды.
В это время в подъезд вошла Рита.
Илья прогулялся по площадке – двор детства, знакомые деревья, трансформаторная будка, кирпичные гаражи вдалеке...
Давно забытая ностальгия брала реванш за многие годы... Щемило в груди – будто нежно, но настойчиво потянули ниточку из тугого клубка воспоминаний – и вот он уже завертелся с неостановимой силой.
Увидел вдруг – как друга узнал – родное, разлапистое старое дерево, огляделся и попробовал залезть – не получилось.
Узбеки, что мели двор, остановились и посмотрели на него.
Илья отряхнул руки и плащ, отошел от дерева и сел на ступеньку детской лесенки.
Рита вышла из дверей, сбежала по ступеням и тут заметила Илью.
Медленно подошла к нему.
– Здравствуйте, Илья, – проговорила негромко.
Погруженный в собственные мысли, он не узнал ее.
– Здравствуйте, – машинально ответил вежливому ребенку.
– Вы меня не узнали? Я Маргарита, дочь Ивана Беспалого.
Он вздрогнул, вгляделся в нее, встал.
– Не узнал... Рита... Ты знаешь, что твой папа...
– Знаю, – сдержанно перебила она, строгим тоном человека старше и мудрее. – Я горжусь вами, Илья. Я все видела по телевизору... Вы смелый и мужественный человек!
Илья протер очки, предательски запотевшие.
– Но я опоздал...
– Все равно вы поступили как настоящий мужчина. И я вам благодарна... – В голосе ее звучало восхищение. – Скажите, Илья, когда вам было страшно? Когда прорвались за оцепление и шли к театральному центру? Или когда несли моего папу?
– Странные ты вопросы задаешь...
– Просто хочу понять, что вы испытывали.
– Зачем это тебе?
– Изучаю психологию поступков, – серьезно сказала Рита. – Теперь я определилась: буду журналистом, как папа. Илья, а вам было страшно вообще?
– Я не думал об этом, – смутился он. – Впрочем, да... В какой-то момент...
Она заметила его смущение, спросила о другом:
– Как вы считаете, почему Надежда не открывает? А она дома, я спрашивала у соседки.
– Наверное, очень устала и спит, – не сразу проговорил он. – Надя не спала уже две ночи... Или больше.