Дождь поющего огня
Шрифт:
Тень приближалась.
Всё плотнее и отчётливее становилась она, стремительно превращаясь в человека.
Артемий остановился и ждал.
Человек приближался.
– Здравствуй, брат, - весило окликнул Артемий, пробегающего мимо него.
Человек остановился, как вкопанный, затравленно оглянулся и сказал хриплым голосом:
– Вряд - ли ты назвал братом меня, если бы знал поближе. Добрый ты человек, дам тебе чёрный совет: никогда не называй братом убегающего.
Куда же, и от кого убегаешь ты, тот, кто не брат мне?
Человек поёжился от такого вопроса, и собрался, было бежать своей
– Я отвечу тебе... Но к чему тебе ещё одна ненависть, появившаяся после моего рассказа, ибо узнав меня, ты узнаешь зло.
Артемий наклонил голову и прищурился. Задорный огонёк поблескивал между его пушистых ресниц.
– Хочешь, дам тебе белый совет?
– Улыбнулся он.
– Глупо ненавидеть убегающего, его можно либо презирать, либо догонять, либо видеть движение...
– Может ты и прав, - сказал человек.
– Тогда послушай...
– Постой, - оборвал его Артемий, - давай сядем у нашей дороги,
забудем о ногах и вспомним то, что утеряно.
Присели они на траву, и начал рассказ, убегающий человек:
– С раннего детства влекла меня к себе боль, но влекла меня лишь боль чужая. Я ловил муху, отрывал ей лапки, одну за другой и радовался её страданиям. Ты не представляешь, какое наслаждение для меня было сворачивать своими руками головы кошкам. Я бил палкой собаку и стрепетом ожидал её агонии. Люди глядели на меня с отвращением и опаской.
"Вот подрастает убийца и висельник", - говорили они мне в спину. Я ненавидел их всех. Я любил лишь чужие страдания, именно в них находил я своё удовлетворение жизнью.
Шло время, я рос, взрослел... Одним словом я дорос до убийства человека. И я убил его. Я отрезал ему пальцы, выжигал глаза, выламывал зубы... Человек погиб в муках...
Каждый избирает своё ремесло, я стал палачом. Я вешал, рубил головы, четвертовал, пытал.
Однажды случилось так, что я встретил девушку и воспылал к ней неистовой страстью. С этого часа все мои думы были о ней. А когда я встретил её на эшафоте, моё сердце взорвалось на тысячи кровавых осколков. Я бежал, мою работу выполнил другой палач.
Я постиг всё. И теперь я бегу от людей. Не прощающих, любящих и ненавидящих людей.
Я не могу любить, и не могу созидать. Я хочу смерти, но боюсь расправы над собой. Я страшусь собственной боли.
Но, вот рядом лес. У меня есть хорошая верёвка. Я спокойно удавлюсь и исчезну из мира. Смерть для таких, как я - величайшее благо. Жаль только, что я не мог раньше покончить со своей омерзительной жизнью.
Убегающий человек замолчал, ожидая осуждения.
– Сегодня, ты убегающий человек, - сказал Артемий, - А завтра ты надеешься получить НИЧТО за свои прегрешения. Ты думаешь получить это величайшее благо вселенной за своё бегство. Здесь ты ненавистный, презренный, слабый. Кем ты будешь там, за гранью нашего мира? Кем ты вернёшься, ибо всё возвращается?
– Видно судьба наказала меня...
– Не вали на слово "судьба" свой образ жизни. Не лги себе, будто до не бытия можно добежать с оглядкой на преследователей.
– А если ничего нет, - закричал бегущий палач, - если нет ни Бога, ни дьявола, всё выдумки и болтовня, и за порогом смерти каждого ждёт одно, и то же будь то злодей, или праведник. Я надеюсь на несуществование.
– Что ж надейся, только смотри, чтобы отчаяние не стало твоей вечностью, ибо Бог, мир и дух неразделимы. Отвернись от одного из этих ликов бытия человеческое и бессмыслие сгложет жадность пытливого ума. Никакие подвиги, никакие безрассудства не закрасят тень обездоленного мироздания.
Если зажечь свечу закрыть глаза руками, и внушать себе, что свечи нет, то рано или поздно поверишь в это. Мрак слепоты окутает лживое сердце. Свет свечи не виден с закрытыми глазами, но правда в том, что закрыты глаза, а не в том, что света не существует. Невозможно быть вечно закрытым глазам.
Ложь разъедает сердце, ибо глаза сердца распахнуты. Ложь попадает в них, словно мусор, вызывая страдания и слёзы.
Жалок мир плачущих сердцем.
Отрицающие Бога, отрицают вечность, попадая в плен времени. Они стремятся везде успеть и боятся потерять свои ценности, но вечные потери удел таких людей. Вечно бегут они, и остаются на месте, и трясутся перед неумолимостью смерти. Время палач их, хозяин и враг одновременно. Жалкие умы выдумали время для измерения своих потерь и стремлений. Суета и страх за своё бытиё и бытиё тех, кого любят они, овладевают ими и страх этот становится мерилом ценностей. Временем называют люди свой страх перед изгнанной вечностью, ибо она мстит отвергающим её.
Я хочу сказать тебе: убивая себя, ты пытаешься убить время, пустую иллюзию твоего отчаяния. Поверь, она сильнее умерщвления твоей плоти.
– Что же мне тогда делать, по-твоему?
– спросил убегающий.
– То, что решишь, то и сделаешь. Твоё отчаяние длится до начала решения. Затем надежда даст тебе силы для борьбы с временем.
Сказав это поднялся Артемий, поклонился человеку и зашагал прочь.
Убегающий же догнал его, схватил за рукав и, заискивающие глядя в глаза, просил взять с собой.
– Пойдём, - ответил Артемий, - но до первого поворота. То, что ты потерял, я оставил, как раз за ним.
.................................................................................................
На одной из самых безлюдных улиц города встретилась Артемию плачущая женщина. Рыдая, причитала и молилась она:
– Господи, помоги своей грешнице. Помоги мне перенести страдание, глодающее сердце, верни потерянную радость. Дети мои бросили меня, ушли вон из моего дома. Муж покончил с собой. Стала я стара и некрасива. Мужчины, которых я прежде ласкала, отвернулись от меня. Одинокая Я, несчастная. Верую в тебя, господи! От чего не поможешь моему горю.
Услышал её причитания Артемий и засмеялся, да так громко, что услышала женщина его бодрый смех.
– Не стыдно ли смеяться молодому и сильному над несчастной стареющей женщиной, молящейся Богу? Подожди, придёт время и постигнет тебя божий гнев, и окажешься на моём месте, будешь молить, и не услышат тебя, как не слышат меня.
Ещё громче рассмеялся Артемий:
– Какому же Богу ты молишься? Неужто он сидит на завалинке рядом с тобой и слушает тебя, твой невидимый Бог. Неужто он так гневлив и слух словом твоим, или так слаб, что не в силах помочь своей поклоннице.