Дозоры: Последний Дозор. Новый Дозор. Шестой Дозор
Шрифт:
– Все равно нам это ничего не дает. – Я махнул рукой. – Ты же видишь, какой он упрямый. Нам придется идти с ним на плато демонов… кстати, что это такое? Только не говори мне, что на Востоке есть демоны, которые живут на каком-то плато!
Алишер усмехнулся:
– Демон – это сумеречная форма Темных магов высокого уровня, чья человеческая природа искажена Силой, сумраком и Тьмой. На первом занятии учат. Нет, плато демонов – человеческое название. Это горная местность, где стоят валуны причудливой формы – будто окаменевшие демоны. Люди туда не любят заходить. Ну, только туристы…
– Туристы – не люди, – согласился я. – Значит, обычные суеверия?
– Нет, не суеверия. – Алишер посерьезнел. – Там была битва. Большая битва Темных и Светлых, почти две тысячи лет назад. Темных было больше, они побеждали… и тогда Великий Светлый маг Рустам применил ужасное заклинание… никто и никогда больше не применял в бою Белое Морево. Темные окаменели. И не рассосались в сумраке, а так и вывалились в обычный мир – каменными демонами. Люди говорят правду, хоть и не знают об этом.
У меня вдруг сжало сердце. Холодным, скользким, отвратительным воспоминанием. Я стою перед Костей Саушкиным. И далекий голос Гесера шепчет в голове… [10]
– Белое Марево, – сказал я. – Заклинание называется «Белое Марево». Доступно лишь Высшим магам, требует максимального сосредоточения и полной прокачки Силы в радиусе трех километров…
Слова Алишера будто сорвали какой-то замок в моей памяти. И открылась скрипучая дверца шкафа, в котором затаился древний скелет, оскалившийся в костяной ухмылке…
10
Эта история описана в третьей части книги «Сумеречный Дозор». – Примеч. авт.
Гесер дал мне не просто голое знание. Он передал целый кусок своей памяти. Щедрый подарок… почти такой же, какой получился у данайских плотников.
…Камень жжет ноги сквозь мягкие кожаные туфли, потому что камень раскален докрасна, и даже наложенные на одежду чары теряют свою силу. А впереди дымится чье-то тело, наполовину ушедшее в размягчившийся камень. Не у всех соратников чары выдержали Молот Судьбы.
– Гесер! – кричит мне в ухо рослый широкоплечий мужчина. Его черная бородка курчавится от жара, бело-красные одежды припорошены черным пеплом. Сверху падают, рассыпаясь порошком, кружевные черно-серые хлопья. – Гесер, надо решиться!
Я молчу. Я смотрю на дымящееся тело и пытаюсь узнать убитого. Но тут его защита сдается окончательно, и труп мгновенно вспыхивает, превращаясь в столб жирного пепла, уходящий в небо. Потоки рассеивающейся Силы колышут пепел, и тот на мгновение складывается в призрачную человеческую фигуру. Я понимаю, что именно падает на нас сверху, и к горлу подступает ком.
– Гесер, они хотят поднять Тень Владык! – В голосе мага в бело-красных одеждах панический ужас. – Гесер!
– Я готов, Рустам, – говорю я. Протягиваю ему руку. Маги нечасто творят заклинания вдвоем, но мы многое пережили вместе. И еще – вдвоем легче. Легче решиться. Потому что впереди – сотня Темных и десять тысяч людей.
А за нами – всего лишь сотня доверившихся нам людей и десяток магов-учеников.
Очень трудно убедить себя, что десять и сто дороже, чем сто и десять тысяч.
Но я смотрю на черно-серый пепел, и мне вдруг становится легче. Я говорю себе то, что всегда будут говорить себе сильные и добрые в такой ситуации. Через сто, через тысячу, через две тысячи лет.
Впереди – не люди!
Впереди – взбесившиеся звери!
Сила течет сквозь меня, Сила пузырящейся жижей наполняет жилы, Сила проступает на коже кровавым потом. Вокруг много, очень много Силы – истекающей из убитых Иных, рассеивающейся из произнесенных заклинаний, рвущейся из бегущих в атаку людей. Темные не зря привели с собой целое войско. Иным не страшно человеческое оружие, но машущие саблями руки, оскаленные в крике рты и жаждущие смерти глаза принадлежат живым бурдюкам, наполненным Силой. И чем больше ненавидит и боится это грязное человеческое отребье, согнанное под знамена Тьмы жестокими правителями или жаждой наживы, – тем сильнее идущие среди них Темные маги.
Но у нас в запасе есть заклинание, которое никогда еще не звучало под этим солнцем. Привезенное Рустамом с далекого северного острова, придуманное хитроумным Светлым по имени Мерлин, но ужаснувшее даже его, стоящего опасно близко к Тьме…
Белое Марево.
Рустам произносит чужие, грубо звучащие слова. Я повторяю вслед за ним, даже не пытаясь постичь смысл. Слова важны, но они лишь руки гончара, придающие форму глине; глиняная форма, в которую вольют расплавленный металл; бронзовые оковы, не дающие лишней свободы рукам. Слова все начинают и все заканчивают, в словах форма и направление, но решает все Сила.
Сила и Воля.
Я больше не могу сдержать ту мощь, что бьется во мне, с каждым ударом сердца готовая разорвать жалкое человеческое тело. Я открываю рот одновременно с Рустамом. Я кричу, но кричу уже без слов.
Время слов кончилось.
Белый туман вылетает из наших ртов, вздымается мутной волной – и накатывается на приближающуюся армию, на круг Темных магов, что плетут паутину своего заклинания… не менее ужасающего, но более медленного… чуть более медленного. Серые тени, уже начинающие подниматься из камня, сдувает белым туманом.
А потом Белое Марево настигает и Иных, и человеческих воинов.
Мир перед нами теряет краски, но не так, как это происходит в сумраке. Мир становится белым, но это белизна смерти, а не жизни, это смешение красок, которое так же бесплодно, как их отсутствие. Сумрак вздрагивает, сминается – слой за слоем слипаются меж собой, протягивая меж ледяных жерновов кричащих от боли людей и онемевших от страха Иных.
И мир застывает.
Белая мгла рассеивается. Остается валящий с неба пепел. Остается раскаленная земля под ногами. И остаются окаменевшие фигуры Иных – причудливые, очень часто совсем не похожие на человеческие тела, превратившиеся в гранит и песчаник, огрубленные и исковерканные. Перекидывающийся в тигра оборотень, припавший к земле вампир, воздевшие руки в тщетной попытке защититься маги…
От людей не остается вообще ничего. Сумрак поглотил их, переварил и обратил в ничто.
Нас с Рустамом трясет. Мы распороли ногтями кожу друг другу до крови. Что ж, мы давно собирались побрататься.
– Мерлин говорил, что Иных выбросит на седьмой, последний слой сумрака… – тихо произносит Рустам. – Он ошибся. Но так тоже вышло… неплохо… Эта битва… будет жить в веках. Это славная битва.
– Посмотри, – говорю я ему. – Посмотри… брат.
Рустам всматривается – не глазами, а так, как умеем мы, Иные. И бледнеет.