Драгоценность в черепе
Шрифт:
Краем глаза Хокмун увидел, как королева, стоя на колеснице, обхватила руками шею своего брата и вытащила его из седла. Дважды поднялась и опустилась ее рука, сжимающая окровавленный кинжал, и труп Нахака рухнул на землю, под копыта боевых лошадей.
Хокмуна вело вперед неистовое отчаяние. Он помнил, что шлем Агоносвоса не сможет долго защищать его, и наносил Мелиадусу удар за ударом, один страшнее другого. Но барон также быстро и ловко отражал их. Лицо лорда сейчас очень походило на ту маску Волка, что он потерял, и ненависть горела в его глазах, ничуть не уступая ненависти
Они словно исполняли боевой танец, настолько гармоничны и выверены были их движения, настолько ритмично лязгали, сходясь, грозные мечи. И казалось, что они могут продолжать так почти до бесконечности, продолжать, пока один из них не упадет, скованный усталостью. Но вдруг что-то напугало лошадь Хокмуна. Она поднялась на дыбы, отбросив герцога назад, он потерял ногами стремена, и Мелиадус, ухмыляясь, ударил его в незащищенную грудь. Удар был несильным, но он выбил Хокмуна из седла. Герцог очутился на земле как раз под копытами лошади Мелиадуса.
Барон попытался добить его, но Хокмун успел откатиться в сторону и потом, поднявшись с трудом на ноги, сделал все возможное, чтобы защититься от града ударов, обрушенных на него торжествующим гранбретанцем.
Дважды меч Мелиадуса попадал в шлем Агоносвоса, сминая его. Хокмун почувствовал, что Камень вновь оживает, и тогда, почти задохнувшись от ярости, он издал пронзительный вопль и бросился на врага.
Явно не ожидавший такого от Хокмуна Мелиадус на какое-то мгновение потерял бдительность, и этого вполне хватило герцогу, чтобы нанести ему чувствительный удар. Меч рассек Мелиадусу висок, и на лицо барона хлынула кровь. Рот его перекосился от боли. Он попытался смахнуть кровавую пелену с глаз, но Хокмун, не позволяя ему опомниться, схватил за руку и стянул с лошади. Мелиадус вырвался, попятился назад, немного приходя в себя, и, собравшись с силами, бросился на Хокмуна, выставив перед собой меч. Хокмун парировал удар, и оба меча сломались.
Два непримиримых врага замерли на какое-то время, тяжело дыша и испепеляя друг друга взглядами; потом оба вытащили длинные кинжалы и принялись кружить, стараясь выбрать момент для атаки. Красивое когда-то лицо Мелиадуса оказалось обезображенным. Так что доведись барону выжить в этой схватке, на его виске навсегда останется шрам от удара Хокмуна. Кровь все еще сочилась из раны, пятная нагрудник кирасы.
Но Хокмун тоже быстро уставал. Раненое плечо все больше беспокоило его, и голову словно сжимали раскаленными щипцами. Боль почти ослепили его, и он уже дважды спотыкался, едва успевая уклониться от стремительных выпадов Мелиадуса.
Но вот соперники сошлись, отчаянно надеясь нанести противнику последний решающий удар и положить конец этой смертельной вражде.
Мелиадус целился в глаз хокмуну, но промахнулся, и острие кинжала лишь скользнуло по шлему. Кинжал Хокмуна был направлен барону в горло, но Мелиадус поймал руку герцога и, вывернув ее, отвел удар.
Страшный танец продолжался. Из глоток вырывались хриплые стоны, и мышцы сводило от усталости, но яростной ненавистью горели глаза, и погасить их могла только смерть.
Вокруг кипело сражение. Армия королевы все больше и больше теснила врага,
А на небе уже разгоралась заря.
Хокмун пытался освободиться от хватки барона. Вторая его рука заметно слабела под напором плеча Мелиадуса. И тогда он из последних сил ударил закованным в доспехи коленом в пах противника. Барон покачнулся, зацепился ногой за упряжь дохлой лошади, лежащей поблизости, и, взмахнув руками, упал. Отчаянно стараясь вырваться, он только еще больше запутывался в ремнях. В глазах его появился животный страх, когда он увидел, как Хокмун, сам едва держась на ногах, медленно приближается к нему.
Хокмун занес кинжал. От резкого движения закружилась голова. Он бросился на барона, но тут же почувствовал, как огромная, лишающая воли и сознания слабость навалилась на него, и кинжал выпал из онемевшей руки.
Уже теряя сознание, он пытался нащупать оружие, но... Хокмун застонал от раздирающего его гнева, но даже гнев уже слабел, и он с ужасом понял, что сейчас Мелиадус убьет его, убьет, когда победа была уже совсем близка.
6. СЛУГА РУННОГО ПОСОХА
Хокмун, щурясь, смотрел сквозь глазницы шлема на яркий свет. Голова по-прежнему горела, но гнев и отчаяние, кажется, оставили его. Чуть повернув голову, он увидел склонившихся над ним Оладана и Рыцаря в Черном и Золотом. Карлик выглядел сильно обеспокоенным.
– Я еще... жив?
– тихо спросил Хокмун.
– Похоже на то, - лаконично ответил Рыцарь.
– Хотя, кто знает...
– Ты просто сильно истощен, - торопливо сказал Оладан, бросив укоризненный взгляд на Рыцаря.
– Рану на руке тебе перевязали, и она скоро заживет.
– Где я?
– спросил Хокмун.
– Эта комната...
– Мы во дворце королевы Фробры. Город снова принадлежит ей. Враг разбит, уничтожен. Мы нашли тебя распростертым на теле Мелиадуса и сначала подумали, что вы оба мертвы.
– Значит, Мелиадус мертв?!
– По всей видимости, да. Вернувшись за его трупом, мы обнаружили, что он исчез. Вероятней всего, его забрали люди барона, которым удалось бежать.
– Наконец-то он мертв, - с чувством огромного удовлетворения произнес Хокмун.
Сейчас, когда Мелиадус получил сполна за свои преступления, Хокмун почувствовал, несмотря на боль, продолжавшую терзать его воспаленный мозг, что душа его находит успокоение. И тут он вспомнил о волшебнике.
– Где Малагиги? Вы должны найти его. Передайте ему...
– Малагиги уже направляется сюда. Прослышав о твоих подвигах, он решил прийти во дворец.
– Он поможет мне?
– Не знаю, - сказал Оладан и посмотрел на Рыцаря в Черном и Золотом.
Вскоре в комнату вошли королева Фробра и сопровождавший ее Малагиги. Волшебник держал в руках некий предмет, прикрытый тряпкой, формой и размерами походивший на человеческую голову.
– Господин Малагиги, - пробормотал Хокмун, пытаясь приподняться на кровати.
– Ты - тот самый молодой человек, что так преследовал меня все эти дни? Из-за шлема я не вижу твоего лица, - раздраженно сказал Малагиги, и Хокмун почувствовал, что к нему возвращается отчаяние.