Дракон 3. Книга 3. Иногда они возвращаются
Шрифт:
Хозяин встал со стула.
— Надо открыть.
— А не упадет? — спросил огромный. — Девятый этаж как никак.
— У кошки девять жизней, — прокомментировал очкастый. — По одной на этаж. Я еще угощусь, можно? — спросил он, сцапав пакет с Дюшиным табаком. — Где такой берешь? — В соседней лавке покупаю…
Почувствовав, что люди, по своему дурацкому обычаю, начали отвлекаться от главного, Шпунтик потряс сетку еще разок. — Сейчас… — хозяин аккуратно отцепил лапу Шпунтика
Показательно проигнорировав глупое напутствие, Шпунтик с любопытством ступил на карниз. Глянул вниз: высоко живем! Но какой же дурак туда прыгать-то будет? Разве что Тишка, да и тот вряд ли… Даже Тишка пойдет по карнизу, а уж Шпунтик тем более. Для начала направо. Надо изучить местность, произвести рекогносцировку, составить стратегический план…
Кот, обдуваемый теплым ветерком, медленно шествовал по карнизу — широкому, удобному, ровному, не то что кривые и косые, окованные скользкой жестью карнизы дома на Моховой. Там лишь бы пройти и не навернуться, а здесь — где устал, там и ложись. Можно даже поспать.
Шпунтик прошел мимо окна, открывавшегося в спальню хозяина. Там ничего интересного не просматривалось. Дальше окна шли чередой — до самого угла, одно за другим, и все были закрыты сетками.
Интересно, а как же здесь на крышу-то выходят? И есть ли здесь вообще такие, которые могут на крышу?.. Потому что пока ни одной метки территориальной принадлежности Шпунтик не унюхал. Может, тут вообще нет котов?..
Шпунтик мог бы вскарабкаться на крышу и по водосточной трубе — плевое дело! — да только ни одной трубы поблизости не наблюдалось. Возможно, надо просто свернуть за угол, и все будет, решил кот. И, наслаждаясь ветерком, неспешно пошел дальше.
Стоп. А это еще что?!
Из-за угла вывернула и решительно прямо на Шпунтика поперла… дура-мышь! Была она широкая, рыжая, волосатая, очень мордатая и без хвоста. Перла мышь, словно маленький танк. Переваливаясь с боку на бок, растопырив бледные уши и взволнованно шевеля носом, украшенным развесистыми усами, она неуклонно надвигалась на кота, совершенно его не замечая.
Шпунтик замер в восхищении: какие все-таки мыши красивые и разнообразные! Прыгнуть, что ли?..
Тут дура-мышь Шпунтика наконец углядела. Глаза ее сделались очень большие, круглые от ужаса. Дура-мышь коротко пискнула.
Шпунтик, будь он на ее месте, попробовал бы поскорее ретироваться назад, за угол, подальше от вероятного противника. Дура-мышь навыками движения задом, очевидным образом, не владела, а оттого засуетилась, заскребла, затрясла щекастой башкой, неуклюже разворачиваясь и бессмысленно дергая пухлой задницей, на которой обнаружился куцый хвостик. Поворот ей почти удался, но… в последний момент башка перевесила, и дура-мышь, отчаянно заверещав, начала медленно съезжать в пропасть, тщетно пытаясь затормозить задними лапками.
Шпунтик прыгнул.
И успел ухватить дуру-мышь за откормленную задницу. Мягко придержал, не выпуская когтей. Притиснутая к стене дура-мышь заверещала еще пуще, силясь вырваться на свободу из-под гнетущей Шпунтиковой длани.
Какое неразумное существо! А не лучше ли его отпустить? Пусть летит вниз, раз не знает благодарности…
Шпунтик некоторое время смотрел, как дура-мышь пытается покончить жизнь самоубийством, а потом нагнулся и аккуратно прихватил ее зубами. Дура-мышь испустила пронзительный вопль и обмякла, враз отяжелев. Видимо, упала в обморок.
Шпунтик есть не хотел. Может, хозяин хочет и на этот раз не побрезгует добычей, что подвернулась коту на жизненном пути? Вон какая мышь сочная, толстомясая!..
И кот с дурой-мышью в зубах потрусил по карнизу обратно.
* * *
— И впрямь… — задумчиво протянул Котя. — Я тоже заметил, Федор Михайлович… Нет, на Мао Цзэ-дуна я внимания не обратил, каюсь, но было и другое. Вот Дюша, к примеру, — указал он на Громова.
— А что Дюша? — насупился тот. — Дюшу на деньгах не рисуют. Пока, по крайней мере.
— Я не про деньги, — успокоил его Чижиков. — Тот Дюша, которого я помню, курил мало и редко. А этот Дюша смолит одну за другой, да не абы что, а самокрутки!
— Да я давно уже… — начал было Громов. — А ну, отдай! С последними словами он отнял табак у Сумкина, который успел накрутить с десяток сигарет и хозяйственно прибрал их в карман, не собираясь, впрочем, останавливаться на достигнутом.
— Правильно, — кивнул Котя. — С твоей точки зрения, ты как курил, так и куришь. Потому что ты существовал и существуешь в этом мире, а мы с Федором до определенного этапа существовали в другом, и там ты куришь мало. Потом что-то произошло, и в результате мы прилетели в немного другой Китай, где живет немного другой Громов. Такой же, но одновременно чуть-чуть не такой.
— Логично мыслишь, старик, — согласился Сумкин. — Вообще я заметил, что в результате наших совместных приключений и благостного воздействия моего изощренного ума ты стал гораздо более башковитым, хотя сбои мышления и логики еще случаются, да, но…
— Но куда важнее то, что у меня в этом Китае есть двойник, — не обращая внимания на привычные подколки друга, брякнул Котя.
— Это… — Сумкин поперхнулся дымом и надсадно закашлял. — Тьфу, черт!.. В каком смысле двойник?
— В том смысле, что, по сведениям местных пограничников, я уже пересек границу неделю назад, успел связаться с российским посольством и попросить посольских выяснить некоторые детали пребывания моего деда в Китае. И даже напросился на какой-то прием сегодня вечером, — добил друга Котя. — Пограничники показывали мне паспорт, Федор, — видя, как тот ошалело вертит башкой, милостиво добавил Чижиков. — И там была запечатлена моя героическая физиономия. А еще вчера мы с Дюшей два раза встречались с посольскими, и один мне доложился, что никаких подробностей про деда пока что не нашел, а второй напомнил про прием и сказал, что в шесть часов вечера пришлет за мной машину. Дюша свидетель.