Дракон и сокровище
Шрифт:
Симон нарубил много дров, чтобы всю ночь поддерживать в маленьком очаге огонь. Он скормил лошади Элинор, смирно стоявшей в амбаре, весь овес, который захватил для своего Номада, и вынул из седельного мешка куропаток, которых добыла на охоте графиня Пембрук. Кое-как ощипав миниатюрных птичек, он нанизал их на деревянный вертел, который укрепил над очагом. Вскоре хижину заполнил ароматный запах жареного мяса.
— Ваши брови кажутся еще темнее, чем прежде, — послышался вдруг слабый голос Элинор. Симон даже не заметил, как она очнулась от забытья и села на постели. Невероятным усилием ему удалось скрыть свою огромную радость и облегчение.
— Вас следовало бы выпороть, негодница вы этакая! — с напускной строгостью отозвался он.
Глаза Элинор с тревогой следили за его руками, расстегивавшими пояс.
— Де Монтфорт, прошу вас, не раздевайтесь догола!
— Кэти, но у меня же нет никакого выбора! — мягко возразил он. — К тому же я не предстану перед вами совсем обнаженным, обещаю вам!
Симон сдержал свое слово. Он снял с себя всю одежду, кроме кожаного мешочка, который крепился к поясу тонкими кожаными ремнями и в котором покоился его член. Подобными чехлами пользовались мужчины, которым приходилось подолгу находиться в седле и участвовать в битвах и военных учениях.
— Кэт, вам надо начать привыкать ко мне, — спокойно произнес он. — Отныне вы каждую ночь будете видеть меня обнаженным!
— Вы бредите, Монтфорт! — Элинор вздохнула и без сил упала на подушки.
— Вы совсем ослабели! Сейчас я подам вам ужин!
Симон отыскал в шкафу глиняное блюдо, положил на него куропатку, разделал ее с помощью своего кинжала и поставил на табурет у кровати Элинор.
— Пахнет божественно! — восхитилась она. — Но я не силах и пальцем пошевельнуть.
— Рад служить вам, графиня! Я накормлю вас!
Он стал подносить к ее рту самые нежные кусочки птицы. Элинор внезапно ощутила волчий голод. Ведь она больше суток ничего не ела! Симон не прикасался к пище, откровенно любуясь Элинор. Его черные глаза смотрели на нее с таким откровенным обожанием, что она смутилась и потупилась.
— Ешьте же, де Монтфорт!
— Куропатка не утолит тот голод, который меня терзает! — Внезапно он наклонил голову и поцеловал ложбинку меж ее грудей.
— Как неблагородно с вашей стороны пользоваться моей беспомощностью! — Элинор отвернулась к стене, чтобы не дать ему заметить по блеску своих глаз, какие чувства, несмотря на ее слабость, пробудила в ней эта ласка.
— Боже милостивый, я вовсе не собираюсь злоупотреблять вашим болезненным состоянием! — напыщенно воскликнул он и отошел к очагу. — Выпейте-ка лучше вот это! — Он протянул ей глиняный кубок, наполненный отваром из сосновых игл. — Это придаст вам сил.
Элинор фыркнула и демонстративно отвернулась.
— Э-э-э, да вы так сильно сдали, что не сможете удержать в руках даже этот небольшой сосуд!
Элинор нехотя повернулась к нему и приняла кубок из его рук. Симон облегченно вздохнул. Ей необходимо было выпить горячей жидкости, чтобы согреться и избежать лихорадки.
— Как вам удалось найти меня? — спросила она.
— В этом мне помогла ваша рыжеволосая служанка из Одигема.
— Вот ведь скверное создание! Она наверняка подслушала мой разговор с сэром Рикардом! — возмутилась Элинор.
— Мне пришлось силой вырвать из нее эти сведения, — вступился за Бренду Симон, и Элинор почувствовала внезапный укол ревности. Неужто распутная камеристка успела соблазнить де Монтфорта? Она искоса взглянула на него, но лицо его оставалось непроницаемым.
— Почему управляющий и слуги из Одигема не пришли ко мне на помощь?
— Потому что не хотели рисковать своими шеями ради сумасбродной англичанки.
— Но вы же бросились разыскивать меня!
— Я — другое дело. Мною двигала любовь к вам.
— Вам так не терпелось опрокинуть меня на спину? — ядовито осведомилась она.
— Ну и язык у вас, миледи!
— Прежде, помнится, вам это нравилось.
— Мне нравится в вас все, дорогая, и я не удовлетворюсь легкой интрижкой. Вы должны принадлежать мне безраздельно!
— Я никогда больше не выйду замуж!
— Прежде чем отказывать соискателю вашей руки, миледи, дождитесь, чтобы он сделал вам предложение!
— Идите к черту! В соседней комнате есть кровать. Располагайтесь там! Избавьте меня от своего премерзкого присутствия!
— Я лягу там, где пожелаю! — С этими словами он постлал несколько одеял у очага и растянулся на них во всю длину.
Вскоре усталость взяла свое, и Симон задремал, подложив руки под голову. Через несколько минут он беспокойно заворочался и открыл глаза. Элинор не отрываясь смотрела на него. В глазах ее читались смятение, грусть и страх. Симон понял, какие чувства владеют ею и нежно улыбнулся сквозь подступавшую дремоту:
— Спите, дорогая Элинор. Пользуйтесь последней возможностью, чтобы выспаться вволю. Когда вы будете моей, вам станет не до сна!
27
Элинор разбудил дразнящий запах жаркого. Она открыла глаза и сладко потянулась. Симон склонился над очагом и поворачивал на вертеле освежеванного зайца, которого поймал в силок на рассвете.
— Простите, что я так заспалась. Нам надо немедленно собираться в путь, чтобы поскорее прибыть в Чипстоув.
— Вы еще слишком слабы, чтобы ехать верхом. Нам придется задержаться здесь до завтра.
— Почему это вы решаете за нас обоих? — вспылила Элинор.
— Потому что я — мужчина, а вы — женщина. Принимать решения надлежит мне. И так будет всегда!
Элинор не посмела открыто возразить ему. Она поняла, что ей придется добиваться своего другими, более изощренными способами. Она была готова к борьбе с ним, ей просто необходимо было противопоставить свое упрямство его железной воле, сво капризный и своенравный характер его упорству и твердости.