Дракон из Трокадеро
Шрифт:
– Пап! – завопил мальчуган. – А дяденька злой!
Отец, бледный, с трудом стоявший на ногах старикашка, проблеял козлиным голосом:
– Жан-Поль, если ты будешь продолжать в том же духе, мы не пойдем аплодировать «Малышам Гийома»! Что же касается вас, сударь, будьте снисходительнее, это всего лишь ребенок.
– К тому же сопливый, вы бы его лучше нос вытирать научили.
Человек в панаме поспешно ушел и, прикрываясь кустом, стал наблюдать за садом. Проглотив свой рис, весь до последнего зернышка, японцы гуськом направились в театр.
Йо-йо ринулось вверх и снова грузно опустилось.
Глава восемнадцатая
Четверг, 2 августа
В три часа ночи Жозеф, страдая от бессонницы, ощупью прошел на кухню. Намазывая полбагета клубничным вареньем, он разглядел на растрескавшейся стене очертания подушки.
Вырванный из сна, в котором он тщетно пытался найти туалет, Виктор отправился по нужде. На обратном пути его нога ударилась о какой-то предмет, тут же отлетевший под кровать. Едва сдержав рвущееся наружу проклятие, он помассировал мизинец на ноге, встал на корточки и вытащил куклу Алисы. Она была совершенно лысая. На поиски ее оторвавшейся шевелюры ушло несколько минут.
– Линяет, – прошептал он, и на него внезапно обрушилось озарение.
На следующее утро, когда на часах пробило десять, взволнованный Жозеф встретил Виктора в лавке зычной фразой:
– Постель Ихиро!
– Перья! Заприте дверь на щеколду и бегом за мной, – приказал Виктор, устремляясь во двор дома 18-бис.
При их появлении оживленный разговор между мадам Примолен и Мишлин Баллю резко оборвался. Консьержка, которую их просьба явно раздосадовала, совершила восхождение на шестой этаж, гордо выпрямив спину.
– Надо же, эта старая карга почти не выходит из своей берлоги, но именно она сообщила мне о случившемся!
– О чем же таком она вам рассказала? – поинтересовался Виктор.
– Вы что, ничего не знаете? Утром какой-то чокнутый совершил покушение на шаха, когда тот выходил из своего дворца на авеню Малакофф. Когда правитель уже сел в свое купе, из собравшейся на тротуаре толпы выскочил какой-то субъект и попытался продырявить его тыкву из револьвера. К счастью, великому визирю с помощью генерала Парана удалось его разоружить. Не буду утверждать, что безутешно оплакивала бы смерть персидского царя, но она бы меня потрясла, особенно после убийства короля Италии. Чего они добиваются, эти анархисты? Чтобы на земле не осталось ни одного правительства?
– В отсутствии шаха гурии танцуют, – сказал Виктор.
– Очень остроумно! Только вот не гурии, а фурии! У вас что, зубов не хватает? Тогда обратитесь к логопеду! Ага, я вижу, вы мне не верите! Спросите у мадам Примолен, ей об этом рассказала мадам Бушарда, узнавшая новость от ломовика из «Маленького мавра», видевшего все своими глазами. Уф, я больше не могу! Первый раз в жизни взламываю дверь, – констатировала мадам Баллю, тяжело опускаясь на циновку мансарды.
– Поскольку у вас есть универсальный ключ, взламывать ничего не придется, – успокоил ее Виктор, – и о незаконном проникновении речи тоже не идет, ведь здесь вы у себя дома.
– Верно. Этот господин Ватанабе, помимо прочего, оказавшийся человеком более корректным, чем я думала вначале, – мой жилец, пусть даже квартира, в конечном счете, принадлежит вам.
Неужели в этой комнате жил один и тот же человек? Ее внешний вид позволял в этом усомниться. По одну сторону разделительной линии, состоявшей из трех циновок, выложенных в ряд, высилась груда коробок, набитых посудой и кухонными принадлежностями, по другую – царила спартанская обстановка в виде ватного матраса с периной, табурета с подсвечником и идеально ровной стопкой книг.
Жозеф полистал томики, посвященные статистике и похоронным обрядам разных стран, и вновь аккуратно, будто по отвесу, их сложил. Потом они с Виктором приступили к осмотру постельных принадлежностей. Пока Жозеф ощупывал подушки, его шурин схватил одеяло и резко его тряхнул. Из швов выпало несколько перьев, которые, кружась, стали медленно опускаться на землю.
– Эй вы! Поосторожнее там, я потратила уйму времени чтобы привести эту дрянную перину в порядок, а то она держалась на одном честном слове да бельевых прищепках! – проворчала мадам Баллю.
Ее лицо исказилось в гримасе.
– Господи Иисусе, простыни! Какая гадость! Чтобы пользоваться ими и дальше, в моющий раствор придется добавить сапониту и тереть их до скончания века!
Она протянула Виктору руку, будто прося подаяния.
– Думаете, я буду платить из своего кармана! Сапонит стоит денег. Эй-эй, может, вам на голову сегодня шкаф свалился! Что вы делаете?
Не обращая внимания на стенания консьержки, Жозеф с Виктором, охваченные внезапной яростью, стали столь безжалостно рвать подушки и перину, что комната тут же будто покрылась снежной пеленой. Беспрестанное чихание и кашель отнюдь не воспрепятствовали последующему разграблению матраса путем его вскрытия.
Охваченная паникой и гневом, мадам Баллю металась между Виктором и Жозефом, пытаясь остановить их, затем, запыхавшись, на несколько мгновений замирала, закрыв рот и глаза, и возобновляла свою бесполезную суету.
– Хватит! – завопила она.
И они наконец остановились. Лица их были окружены ореолом пуха.
– Ха, а ведь я надеялся совсем не на это, – невнятно пробормотал Жозеф.
– На что же вы надеялись? Найти бриллиант Дерианур [114] , украшающий каракулевую шапку шаха?
114
Дерианур – алмаз весом 182 карата, считающийся самым крупным и прекрасным бриллиантом иранских шахов.
– Нет, на бриллиант стоимостью в двадцать миллионов мы не рассчитывали, – признался Виктор, – просто думали, что здесь окажутся перья экзотических птиц.
– Вы спятили! Вам что здесь, лавка, торгующая пухом и пером? Здесь живет японский бумагомаратель, а не модистка!
– Повторите слово в слово то, что вы только что сказали, – приказал ей Жозеф.
Мадам Баллю попятилась – в смущении и задыхаясь от волнения.
– Вы спятили, – прошептала она, отчаянно пытаясь справиться с приступом кашля.