Дракон, который боялся летать
Шрифт:
— А… — Эмма оглянулась на первый портал, в лесную чащу. Он уже подёрнулся туманом и стремительно таял. — О!
— Только не говори, что хочешь ещё записать формулы.
— В кафе запишу. — Эмма неожиданно поправила Сильвену воротник рубашки. И тут же убрала руки. — Извини. Просто криво…
— Ага. — Сильвен почувствовал, как приятное тепло растекается в груди, отзываясь почему-то в животе. Наверное, пресловутые бабочки.
В «Шоколадном облаке» как всегда было людно. С потолка свисали ветви сладко пахнущей сирени, которой, вообще-то, полагалось давным-давно отцвести, но хозяин денег на магию не жалел. В воздухе плыла мелодия флейты, время от времени ей вторила скрипка.
— Извините, господин. — Дорогу Сильвену преградил улыбчивый официант. — Но мест не… — Он замер, наконец узнав дракона.
Сильвен улыбнулся, обнажив клыки.
— Ни за что не поверю, что вип-комната уже занята.
Официант поклонился.
— Нет, господин. Позвольте, я вас провожу. Госпожа…
Эмма смотрела вокруг ровно так же, как должна была Лиана, когда Роберт её пригласил. А Сильвен завидовал: лучше бы с таким восхищением волшебница глядела на него, а не на интерьер вип-комнаты. Конечно, там было на что посмотреть, это правда: у гостей должно было сложиться впечатление, что столик находится в саду. Цветущем, сказочном саду, только малюток-фей для полноты картины не хватало. Пахло здесь уморительно-сладко, а флейта звучала ещё романтичнее, чем в общем зале. Может, всё дело в розах — уж слишком их тут было много, словно… с намёком. В таком месте нужно девушке делать предложение, а не… оставаться друзьями.
Эмма таяла от удовольствия, это бросалось в глаза. Сильвен, который сладкое не уважал, решил, что ради такого женского счастья можно и потерпеть. На его памяти Эмма никогда ещё не улыбалась так открыто. И так много не смеялась.
Ещё она оказалась не равнодушна к пирожным с воздушным сливочным кремом и голубикой. Сильвен, привыкший к неуёмному аппетиту Роберта, когда дело доходило до десерта, думал, что его уже ничто не удивит. Ха-ха. Эмма поглощала эти пирожные в драконовском количестве. Конечно, они были маленькие, но… десять штук?
— Тебе плохо не станет? — подливая ей чай, спросил дракон. Господи, даже кружки здесь были розовые!
— Мне станет хорошо, — отозвалась Эмма, вытирая губы салфеткой. — Я столько лет о них мечтала…
— Лет? — Сильвен с трудом мог такое представить. Мечтать о еде? Впрочем, у него-то всегда были любые деликатесы, в каких угодно количествах.
Эмма пожала плечами.
— Я уехала домой сразу после выпуска из академии. И с тех пор больше в Столице не появлялась. А сюда, знаешь, раньше столик было очень сложно заказать. Очередь на месяц!
Сейчас не лучше, но Сильвен об этом решил не говорить.
— Хорошо. — Он тоже отпил чаю. Тот был со сливочной ноткой, однако не сладкий. В общем, вполне терпимый. — Эмма, скажи, я не понимаю… Почему ты ничего не изменишь? Ты же задыхаешься в Эртене, это видно. Но готова там себя похоронить. Почему?
Волшебница поскучнела.
— Как будто в Столице меня ждут не дождутся.
— Ждут, — убеждённо отозвался Сильвен. — С таким даром, как у тебя…
— Даже не говори про него!
— Хорошо. С таким потенциалом, как у тебя… Во дворце были бы счастливы предложить тебе работу, уж поверь. Стоит только захотеть. Почему же ты не хочешь?
Эмма отвернулась.
— У меня есть муж. Хватит, Сильвен, мы это уже обсуждали.
— Но он не любит тебя, — тихо возразил дракон. — Почему ты так за него держишься?
— Хватит…
— Эмма, пожалуйста, позволь мне помочь. Я устрою твой переезд в Столицу. Я сделаю так…
— Ты ничего не сделаешь. — Волшебница встала. — Я сказала, хватит. Открой, пожалуйста, портал в Эртен.
— Хорошо, переезжай вместе с мужем. Можно легко устроить так, чтобы практика у него была…
— Алану не нравится Столица.
— Но почему? Он хочет быть успешным и популярным — да без проблем! Даже этот идиот Дерек популярен — всё возможно, поверь мне!
Эмма молча покачала головой.
Сильвен и сам не понимал, почему упорствует. Раньше он становился таким же упрямым, только когда речь шла о благополучии Роберта. Наверное, сейчас Эмма для него и впрямь в каком-то смысле заменила короля.
— Послушай. Однажды ты говорила про любовь без условий. И что она возможна, только когда веришь в бога. О нём я ничего не знаю, но клянусь, что могу предложить тебе такую любовь. — В груди то тепло, что раньше грело, теперь обжигало, и Сильвен с трудом выталкивал слова. — Эмма, пожалуйста…
Волшебница снова положила ему руки на плечи. Что-то в этом жесте на мгновение дракона насторожило. Но только на мгновение. Потому что потом Эмма сказала, грустно и очень серьёзно:
— Нет, не можешь. Прости… Верни меня домой. Пожалуйста.
Сильвен закрыл глаза и привлёк волшебницу к себе. Она не сопротивлялась, но быстро отстранилась. Огляделась — и снова покачала головой. Её кабинет в Эртене со времени последнего визита Сильвена не изменился.
— Ты так легко ставишь порталы. Ты…
— Я люблю тебя.
Эмма застыла. Посмотрела потрясённо. Зажмурилась, точно ребёнок, который верит, что, если закрыть глаза, мир вокруг исчезнет.
— Нет. Прости меня. Ты не понимаешь. Я… Прости.
— За что ты извиняешься?
Эмма открыла глаза, посмотрела печально, улыбнулась и промолчала. Сильвен почувствовал, что задыхается: огонь внутри пылал — ненужный, как и раньше, когда была печать, и это пламя дракона душило.
Душило оно и сейчас.
В поместье, в собственной спальне, Сильвен застал Эсвена. Тот развалился в кресле, глядя на проснувшегося Тео. Последний изображал классического узника: ненависть во взгляде, руки скованы… Правда, вместо темницы была кровать, цепи тянулись к столбикам балдахина, а самого пленника укрывало шёлковое одеяло. Ассоциации это рождало весьма игривые, так что не будь Сильвен уже на взводе, он не стал бы винить Эсвена за следующие слова: