Дракон на краю света
Шрифт:
Обычно Релкин просто хотел Ферлу. Когда бы его взгляд ни падал на девушку, он желал ее. И так продолжалось день за днем. Время потеряло свою значимость. Он спал, ел, занимался любовью с Ферлой — и это все.
Но теперь, снова взволнованный этими тоненькими металлическими голосками, зовущими его сквозь туман, он остался холодным, не возбудившись немедленно при виде прекрасных рук и бедер Ферлы. Он ненавидел это неопределенное настойчивое давление на его разум. Голоса хотели, чтобы он выслушал их. Юноша раздраженно потряс головой. Зачем им нужно звать его? Почему они не оставят его в покое?
Релкин поднялся
Он уже не был уверен, что знает, кто он такой и чего хочет от жизни. Планы и мечты казались такими далекими. Да и кроме того, жизнь никогда не была еще такой райской. У него были пища, и вода, и Ферла. Что еще нужно? И все же изводящие вопросы поднялись откуда-то из глубин, где еще сохранялось его сознание.
Что он тут делает? Чего хочет от него эльфийский лорд? И где находится это место, этот сверхгедонический грот? Ответов не было, и чем дальше, тем меньше хотел он их получить. Он утратил нужду в знании чего-либо. Все, что имело смысл, — это Ферла и пища; или иногда — пища и Ферла. Для питья у них была кристально чистая вода родника. Пищей им служили фрукты и плоды, что Ферла приносила из леса и готовила затем самым примитивным образом.
Релкин гулял в основном по холмам над гротом. Иногда он упражнял мускулы, чтобы не потерять форму. А иногда, особенно после сытной трапезы, он просто сидел в павильоне, пока не приходила Ферла и не уводила его в постель.
Релкин не был новичком в искусстве любви. Еще с того лета в Урдхе, когда они были любовниками с Миренсвой Зудеина, принцессой Урдха. Они жили вдвоем весь этот сумасшедший период осады Урдха. Он многому научился у Миренсвы. А с его возлюбленной Эйлсой, дочерью Ранара, у них была совсем другая любовь — такая чистая и уравновешенная, что он не вынес бы мыслей о ней теперь.
Но с Ферлой он попадал в такой океан чувств! С Ферлой он как будто топил весь мир в гладких водах забвения.
В это время он не мог думать ни об Эйлсе, ни о некоем кожистоспинном драконе с легендарной репутацией и волшебным мечом. С Ферлой он вообще мог думать только о Ферле и о физическом удовольствии. Чувство вины и потери, растерянность и страх, даже таинственные далекие голоса — все таяло в жаре Ферлы.
Он хотел Ферлу всегда: когда она выходила из леса, когда она ела плоды и фрукты, когда она, смеясь, рвала на себе одежду, сплетенную из цветов, и прыгала в теплую воду.
В остальное время он сидел бездумно и просто смотрел, как она переплетает стебельки цветов или режет тонкими ломтиками плоды для завтрака. Ее движения, ее плечи, груди и ягодицы — все было полно легкой чувственной грации, настолько совершенной, что она лежала за пределами человеческого понимания. Она редко говорила, но когда все же открывала рот, голос ее всегда был легок и мягок, иногда исполнен страсти, иногда — звенящего смеха.
Больше они, однако, молчали. Слова были излишни.
Релкин оперся на перила балкона. Грот под ним лежал во тьме, но деревья на холме еще серебрились в лунном свете. Юноша больше ни о чем не думал. Страхи, принесенные сном, растаяли; пот остыл и высох. Он бездумно смотрел во тьму. Он был вычерпан, эмоционально
И в этот момент пришло чувство, как будто кто-то стучится в дверь в центре его сознания. Он сморгнул, но даже не попытался осмыслить происходящее. И тут словно расплавленный металл пробежал по его телу, даже запахло горелым. Образ бесформенного сияющего существа возник в его мозгу. Оно росло и обретало плотность.
— Ты! — сказало оно, будто шепот пробежал по пустой комнате.
Удивление было бесконечным. Воцарилось смятение. Релкин почувствовал, что говорящий с ним сам не уверен в своем существовании.
— Ты один из них?
Релкин узнал наконец это странное создание. Он слышал об этом раньше, в городе Мирчаз, он видел это во сне — лежащий под городом огромный кит, слепленный из множества сознаний.
— Один!
А затем повторилась слепящая вспышка, но уже уходящая, она оставила юношу на балконе, упавшим на колени и схватившимся за голову.
Оно ушло.
Во рту пересохло, в носу покалывало, странное неприятное чувство поселилось в желудке. Он видел это. На короткий момент перед ним мелькнула великая масса человеческих сознаний, порабощенных Великой Игрой. И бесконечные ряды людей, молча лежащих в темных мраморных галереях, пока их сознания немилосердно эксплуатировались эльфийскими лордами для придания силы их могущественной и эгоистичной Игре.
Теперь Релкин знал, что основой существования Ферлы и грота любви является сложная и непонятная магия великих эльфов, переживающих пору упадка. Магия питалась силой рабов — по десять тысяч за раз, сложенных штабелями под Пирамидой Игры.
Релкин из Куоша видел слишком много магии за свою короткую жизнь, и ужасавшую, и восхищавшую его. Но он никогда еще не сталкивался с подобным. Чувство контакта с этим коллективным разумом было таким полным, таким абсолютным. Оно поначалу ошеломило Релкина, а потом пробудило желание большего.
Во время этого контакта Релкин заглянул в душу существа. Оно не знало, что оно такое, слишком разнородны были ментальные задачи, решения которых от него требовали, и слишком разнородны были сознания, его составляющие. Оно было захвачено ревущим потоком мелькавших образов, для создания которых требовалось все воображение собранных в нем разумов. И эти сознания, непрерывно подстегиваемые магией эльфийских лордов, держали на себе все здание бытия Игры. Все магические миры удовольствия, все плавающие в воздухе дворцы, каждый кусочек и каждое движение — все жило только за счет этих рабов, сознание которых сгорало за считанные месяцы, а самих их, обезумевших, разом превратившихся в шестидесятилетних, выбрасывали на улицу умирать с голоду и от болезней.
Рабы не знают своей силы. Их надо только пробудить, и они уронят эти миры и остановят Игру.
Так вот что они имели в виду, называя его Иудо Фэксом! И тут Релкин почувствовал смертельную опасность. Быть Иудо Фэксом значило быть разрушителем всей империи грез, выстроенной злобными лордами Мирчаза.
Быть Иудо Фэксом значило быть убийцей Ферлы.
И тут он, затих. Он не сможет убить Ферлу! Но он не может и оставить в живых это здание зла. Противоположные силы боролись в нем. Он должен пробудить сознание масс. Но тогда, если ему это удастся, Ферла перестанет существовать вместе со всем этим мирком, с лунами Мот Пулка.