Дракон восточного моря, кн. 1. Волк в ночи

Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Все забито! – сказал с носа Эйнар, оглядывая дымовые столбы над длинными крышами гостиных дворов.

– Ничего, мы себе место найдем! – пробурчал Ормкель. – Даже если кого-нибудь придется бросить в море.

– Уж здесь-то нас не подожгут! – засмеялся Гудбранд по прозвищу Тыща Троллей. – Тогда весь Винденэс сгорит!

– Пусть Рамвальд конунг заботится, куда нас поместить! – Торвард махнул рукой. – Если я прихожу сюда не воевать, значит, я у него в гостях.

– А ты пришел не воевать? – на всякий случай уточнил Эйнар.

– Пока нет. А там как придется, – беззаботно ответил Торвард. Сегодня он был спокоен и даже насмешлив. – Эти кварги, я смотрю, такой горячий народ!

–

Куда уж горячее! – Хирдманы на ближайших скамьях засмеялись, почесывая обожженные бороды.

– А что мы ему подарим? В гости вроде как с подарками ходят, – напомнил Асбьёрн Поединщик.

– Да хотя бы ту серебряную лоханку! Стюр! Куда ты дел серебро из последнего?

– У тебя в шатре, в сером мешке! – Стюр Малиновка кивнул на палатку на корме, покрытую тюленьими шкурами. – Если ты блюдо с лебедями имеешь в виду, то его и конунгу не стыдно подарить. В нем веса две марки будет.

– Как сойдем на берег, возьми его и еще посмотри, что похуже, на обмен, – велел Торвард. – Мне ведь теперь надо одеть и обуть всю вашу ораву.

– По волосам и гребень! – поддел его Эйнар.

Торвард окинул его небрежно-любопытным взглядом, точно впервые увидел это чудо острословия. И под этим взглядом Эйнару вдруг стало так нехорошо, что он прикусил язык и чуть ли не впервые в жизни дал себе мудрое обещание впредь выбирать слова.

– Я, – веско сказал Торвард, – останусь конунгом и в одежде конунга, и в одежде раба, и вовсе без одежды. А вот являться с таким сбродом, как вы, к Рамвальду конунгу и правда стыдно. Поэтому, когда сойдем на берег, всем достать и нацепить у кого что есть – ожерелья, серьги, перстни, браслеты. Хоть кольцо в нос вставь, Эйе, но чтобы ни одна собака не подумала, что ты вырядился в эти обноски по бедности и неудачливости своего вождя.

Два корабля медленно шли на веслах вдоль длинного мыса, выбирая себе место для причаливания. С берега их заметили – обитатели торговых городов приучены к осторожности. Что корабли не купеческие, а боевые, было видно и по их облику, и по большому числу людей на борту, а белые щиты ведь могут быть просто уловкой.

К тому времени как «Ушастый» коснулся носом песка, его уже ждали посланцы самого Рамвальда конунга. Впереди стоял человек лет пятидесяти, довольно толстый, с маленькой головкой и большими, слегка раскосыми глазами. Торвард смутно припоминал, что это кто-то из ярлов Рамвальда конунга и прозвище его, скорее всего, Тюлень, но вот имени не мог вспомнить. В Винденэсе он бывал не менее двух раз в год с тех пор, как ему сравнялось тринадцать, если только не отвлекали военные походы, и неплохо знал здешних обитателей. Но все, что было до проклятья, теперь казалось событиями прошлого века из путаных рассказов обеспамятевших стариков.

Встречавший его таких затруднений не испытывал: и самого Торварда, и его корабли здесь хорошо знали.

– Приветствую тебя на земле кваргов, Торвард конунг! – воскликнул он, когда Торвард поставил ногу на борт «Ушастого», готовясь спрыгнуть. – Я – Бергфинн сын Вегейра, и Рамвальд конунг послал меня встретить тебя и пригласить к себе. Хоть твой приезд и неожиданность для нас, но Рамвальд конунг всегда рад принять такого знатного и прославленного вождя! Гостю привет! – повторил он священные слова Отца Ратей и взмахнул рукой.

– Заметили! – Торвард усмехнулся.

Спрыгнув с борта, он вышел на песок и остановился перед встречающими, положив руки на пояс, словно давая им получше себя рассмотреть. Несмотря на потертую работницкую накидку, вид у него был повелительный и грозный, и Бергфинн Тюлень снова бросил неуверенный взгляд на белый щит на мачте – словно желал убедиться, что не ошибся с цветом. Торвард

предъявлял права на эту землю самим своим появлением здесь, и Бергфинн ярл с плохо скрываемым опасением ждал, что ему скажет этот черный дракон, вышедший прямо из моря.

– Твой корабль трудно не узнать, – любезно улыбаясь, ответил он Торварду. – Тем более что не далее как этим летом у нас гостил Асмунд конунг, и он…

– Рассказал вам, что его «Дракон» сменил хозяина. Наверное, наплел, что я – жуткое чудовище похлеще того дракона и ем живых людей? – Торвард опять усмехнулся.

– Нет, но… – Бергфинн ярл был в затруднении, поскольку лгать не хотел, а правды сказать не смел. – Но, конечно, он не очень рад, что ему теперь три года платить вам дань…

– Зато я очень рад. При наших паршивых урожаях это очень кстати – а то ведь и вы, и говорлины за свой хлеб дерете по три шкуры.

– Никто из знающих тебя, Торвард конунг, не усомнится в том, что ты всегда сумеешь раздобыть средства для достойного содержания хирда и дружины, – с трудом нашелся Бергфинн, поскольку вести учтивую беседу с таким неучтивым гостем было нелегко. – И мы, конечно, очень рады видеть тебя с белым щитом на мачте…

– Мне нужен приют на несколько дней, триста человек, – ответил Торвард, словно приказывал. На Ветровом мысе ему еще не были обязаны данью, но он не сомневался, что и здесь возьмет что захочет. Если захочет. – И распорядись, чтобы ко мне прислали торговцев. Меха, кожи, ткани. Оружейники – нужны щиты и шлемы. Башмачники тоже нужны. Всем заплачу.

– У тебя… – Бергфинн, конечно, заметил странный вид фьялленландской дружины, но под тлеющим, как уголь, взглядом темных глаз гостя не осмелился задавать вопросов. – Разумеется. Рамвальд конунг поручил мне пригласить тебя к нему в усадьбу со всеми твоими людьми. Вы будете обеспечены всем необходимым.

– Место уже готово?

– Я уточню число людей, и все будет готово.

– Хорошо. Я… – Торвард подумал, оглянулся на Халльмунда, который уже сошел с «Единорога» и стоял рядом. – Ладно, я сейчас пойду поздороваться с Рамвальдом конунгом, а потом пошлем за моими людьми. Два корабельных сарая у вас найдутся?

Торвард вовсе не шутил, когда велел дружине выставить напоказ добычу, чтобы никто не посчитал их бедняками. Для первой встречи с Рамвальдом конунгом он взял с собой сорок человек ближней дружины, и жители Винденэса надолго запомнили это зрелище. Впереди, как и положено, шел знаменосец Бьёрн Маленький, а с ним охраняющий знамя – Бьёрн Большой. На стяге Торварда был изображен золотой дракон, свернувшийся кольцом, – его вышила по черному шелку, шипя, бранясь и потрясая уколотыми пальцами, сама кюна Хёрдис. Всю жизнь она ненавидела рукоделье, но, раз уж ее собственный сын стал наконец конунгом, она пересилила себя и выполнила священный долг королевы и матери. Позади знаменосца гордо шествовал уладский бард по имени Хавган – бывший пленник, прижившийся в дружине. Перед собой он гордо нес свою арфу, и это поражало встречных не меньше, чем если бы кто-то из хирдманов и правда вставил кольцо в нос. Потом шел сам Торвард, за ним четверо его телохранителей, где Ормкель Неспящий Глаз был на голову ниже троих остальных, но выглядел гораздо свирепее любого великана. Далее следовали Халльмунд и Эйнар со своими людьми, как ярлы, а потом все прочие. Хирдманы блестели серебром и золотом на руках, поясах и шеях. Рядом с потертыми, засаленными накидками и полушубками это богатство производило дикое впечатление и придавало дружине сходство с воинством троллей, которые в кои-то веки вылезли из-под земли, чтобы похвастаться перед смертными своими легендарными сокровищами, воспетыми в сказаниях.