Дракон

Андрижески Дж. С.

Я старалась оставаться в сознании и решить, что делать.

Я знала, что к тому времени я находилась далеко за пределами зон коммуникаций, контролируемых Дренгами. Так что да, я могла бы связаться с Балидором… если бы у меня по-прежнему имелась гарнитура… но естественно, её у меня не было. Я потеряла её месте с пистолетом примерно в тот момент, когда впервые бухнулась в заполненную обломками воду. А может, возле того цементного ограждения, когда меня подстрелили.

Потеря пистолета волновала меня меньше, поскольку пули у меня уже закончились.

Как бы то

ни было, я не в лучшем положении, чтобы звать на помочь. Я могла выйти в Барьер, тем самым сообщив Дренгам, где я нахожусь, и снова подвергнуть свою жизнь риску… а в остальном у меня и не осталось больше вариантов.

Мне надо было выбраться на берег.

Что касается связи с Брукс, я поняла, что уже поздно, когда заметила первый похожий на комету белый снаряд, пронёсшийся по небу.

Потом я увидела и другие.

Я села на той наполовину затонувшей черепичной крыше, следя за ними взглядом и поначалу будучи не в силах поверить в то, что я вижу.

Всё это было таким беззвучным и далёким, заглушаемым шумом реки вокруг меня, тяжёлыми ударами обломков, которые бились, ломались, налетали друг на друга и на берег. Оглушительный шум самой реки, иногда крик с берега, когда кто-то замечал меня, иногда даже брошенный камень, когда я проплывала мимо — всё это затмевало остальное.

Река напоминала рычащее злое животное, пожирающее всё на своём пути.

Но те бомбы — они были тихими.

Я смотрела на них, прочерчивая их траекторию взглядом.

Я уже знала, куда они падают.

Я также знала (хотя мой разум пытался сказать мне, что мои внутренние часы сбиты), что время встречи с Ревиком в аэропорту ещё не настало.

Я так и не назначила ему ранний срок эвакуации. Я должна была выбраться задолго до того, как это понадобится ему. А это означало, что Ревик вообще ещё не выбрался.

Он по-прежнему в Пекине.

Боль взорвалась во всём моём свете, когда эта правда отложилась в сознании.

Я тут же открылась, хотя знала, что уже поздно. Я попыталась найти его через связь. Я лихорадочно кричала через нашу связь, говорила вернуться в тот подземный бункер, забрать с собой как можно больше людей, запереться там и спрятаться. Я сказала ему, что мы вытащим его, как только всё уляжется, что мы найдём способ забрать его.

Я говорила ему, что сожалею.

Я говорила ему, что люблю его. Я умоляла его найти какой-то способ остаться в живых.

Я говорила ему, что нуждаюсь в нём.

Я говорила ему много всего. Не думаю, что он что-то услышал.

Если и услышал, то ничего не ответил. Я вообще его не чувствовала.

Затем первые бомбы упали на землю, и горизонт окрасился красным, и, и…

…и да, в этот момент стало совершенно поздно.

Вытеснив это воспоминание из своего света, я вздрогнула от пореза на ступне, шагая по грязному песку. Я помнила, как порезала ногу о металлический контейнер после того, как спрыгнула с черепичной крыши. В тот момент я пыталась добраться до суши, но это не удавалось мне, пока меня не унесло из Бахе в куда более крупную реку Вэньюй.

Только после того, как это случилось, я осознала, что намного лучше было бы спрыгнуть с крыши до того, как я очутилась в этом широком канале..

Вэньюй разлилась из-за муссонных дождей с севера и, скорее всего, из-за тех дамб выше на холмах, которые, по слухам, сломались. Она неслась на восток и юг к океану как медленное цунами, заваленная целыми домами и даже несколькими офисными зданиями, а также машинами, брёвнами и крышами вроде той, за которую я всё ещё цеплялась как крыса-утопленница.

Я знала, что спрыгивать с крыши так далеко от берега будет самоубийством.

У меня не было выхода, кроме как проплыть по потоку ещё немного, надеясь, что мне представится более удобный шанс вернуться на сушу.

Прошел целый час до тех пор, как такая возможность появилась.

К тому времени я уже была вне себя, что сделало меня на удивление спокойной.

Ревик погиб. Мне надо добраться к Лили.

Всё просто.

Мне надо добраться к Лили, спасти нашу дочь.

Наконец-то спрыгнув с крыши, я оказалась всего-то в шести метрах от берега. Конечно, ощущалось это расстояние более далёким, но я видела, что впереди в реку вливаются притоки, добавляя к ней ещё больше воды, и какая-то часть моего света сказала мне, что пора действовать.

Так что я прыгнула.

И да, я справилась, но в процессе меня сильно потрепало.

Хромая по участку грубой земли, я вздрагивала на каждом шагу от порезанной ступни и пыталась решить, что делать. Я открыла свой свет, пока была ещё в реке, и никто не ответил. Но я знала, что поблизости всё ещё могли находиться солдаты Дренгов.

Кто-то из них наверняка выбрался, особенно если они изначально стояли за бомбёжкой.

Закрыв глаза, я вытеснила образы, которые хотели заполнить мой свет.

Я постаралась думать.

Балидор. Балидор наверняка считал, что я погибла.

Как мне передать ему сообщение? Если они пережили это, то перешли в режим строгой изоляции. Или, учитывая, сколько много времени прошло, они находились на пути в Далянь.

Джем.

Выбросив из головы образ его лица, я покачала головой, чувствуя, как боль в моей груди усиливается. Джем наверняка тоже погиб.

Как только эта мысль укрепилась, я осознала, что должна позвать их.

Я также осознала, что не делала этого во многом потому, что не хотела знать, сколько из них погибло.

Признавшись в этом себе, я сделала вдох и послала сильный импульс Балидору.

Казалось, в это же самое мгновение в моей голове взорвался голос.

«ЭЛИСОН! ЭЛЛИ! Gaos… где ты? Где ты, сестра?»

Я вздрогнула от интенсивности его света и прикусила губу, когда на глаза навернулись слёзы, и меня омыло столь сильной волной облегчения, что поначалу я не могла ему ответить.

Вместо этого я послала ему огромный импульс привязанности вместе с таким количеством благодарности, какое я не сумела бы выразить никакими словами. Балидор послал мне в ответ вспышку тепла, а вместе с тем и слова, которые сыпались из его света в почти лихорадочной спешке.