Дракон
Шрифт:
Эти крики стали намного громче после появления вируса С2-77.
Те же самые крики продолжались и сейчас, практически не ослабевая, даже когда остатки правительства Соединённых Штатов жили преимущественно под землей. Саторн не был не согласен со всеми этими критиками. В конце концов, видящие практически уничтожили человеческую расу, и Брукс до сих пор не отдала приказа о каких-либо крупных наступлениях ни против самих видящих-террористов, ни против их человеческих хозяев в Пекине.
Саторн понятия не имел, для чего, чёрт
Тем не менее, несмотря на его личную критику по поводу её мягкого ответа Китаю и видящим, Саторн знал, что Брукс вряд ли была слабачкой. В их частных беседах Брукс, казалось, не столько боялась действовать, сколько была разочарована и скептически относилась к полученным разведданным.
Учитывая то, чему он стал свидетелем в последние месяцы, Саторн начинал понимать её точку зрения.
Однако это ощущение невидимых врагов было одним из самых странных аспектов, связанных с президентством Брукс… а ведь странных вещей было чертовски много.
С другой стороны, Брукс удостоилась сомнительной чести, скорее всего, стать последним президентом Соединённых Штатов. Судьба или какая-то другая сила выбрала её, чтобы она вела корабль в глубины океана С2-77.
Не то чтобы он винил её за случившееся.
Да и как можно?
Если уж на то пошло, он винил полдюжины лидеров, которые правили до неё, которые пошли на компромисс с ледянокровками и их предполагаемым «мирным руководством», несмотря на террористические окраины, которые они, казалось, не могли контролировать, и это, похоже, росло с каждым годом. Госдепартамент потратил впустую годы, подписывая договоры с этими бессильными монахами и подставными лицами, когда они, вероятно, должны были стереть всю проклятую заразу с лица Земли.
Но когда дело доходило до войны, задним умом все крепки.
Когда сталкиваешься с уничтожением всей своей расы, это, вероятно, вдвойне правдиво.
Саторн выдвинул стул и опустился на кожаное сиденье.
Он посмотрел на Новак и заметил, что старая ящерица смотрит на него, и её глаза странно посветлели при боковом освещении овальной комнаты. Он готов был поклясться, что раньше её радужки были тёмно-карими… по крайней мере, карими, может быть, ореховыми. Почему они вдруг стали синими?
Она носила очки, что всегда казалось Саторну странным.
В эти дни очки никому не нужны. Даже бедные люди могли сделать корректирующую операцию, если им удавалось доказать, что это позволит им остаться на работе. А это любой мог бы сделать, даже карточный мошенник на автовокзале Портового управления. Только самые бедные из бедных носили эти старые реликвии, и главная судья Новак определенно не из их числа.
Саторн гадал, не было ли это частью её образа старой леди, чем-то, что должно было обезоружить, заставить её казаться безобидной бабушкой. Если так, то это не работало.
Перемена цвета глаз показалась ему странной, но, возможно, это просто игра света.
— Что-то случилось? — Саторн сохранял серьёзный, но вежливый тон, положив руки на стол из вишнёвого дерева. — Из-за чего совещание?
Старуха продолжала пристально смотреть на него.
Что-то в пустоте её взгляда или, возможно, в полном отсутствии эмоций, которое там ощущалось, заставляло его нервничать.
Как раз когда он подумал об этом, Новак моргнула и отвернулась.
— Да, — сказала она. Откинувшись назад, она поправила очки в металлической оправе, одарив его мрачной улыбкой. — …Что-то случилось. Китайцы озвучили очередную угрозу.
Пальцы Саторна сжались на столешнице.
— Чего они хотят?
Новак показала неопределённый жест, и Саторн не был уверен, как его интерпретировать.
— А вы как думаете? — спросила она, и её слоги окрашивались легким немецким акцентом. — Они хотят, чтобы мы передали антидот. Они верят в распущенные русскими слухи о том, будто мы приберегаем какую-то вакцину от С2-77. Они думают, что мы отказываемся делиться ею с миром.
Саторн нахмурился.
— В этом нет никакой правды, не так ли?
Он сказал это, не подумав.
Но даже так он был поражён весёлой улыбкой, которая появилась на губах старой леди.
— Почему вы спрашиваете меня об этом? — произнесла она.
Саторн решил сказать ей правду. Он давно верил, что честность порождает честность. Люди часто инстинктивно чувствуют, когда кто-то им лжёт, даже если они предпочитают верить в эту ложь по эмоциональным или другим причинам.
— Кое-что слышно, — ответил он. Откинувшись назад так, что шарнир в кресле заскрипел, он улыбнулся, вторя её деловому тону. — Мне приходило в голову, что если поставки будут ограничены… конечно, если предположить, что такая вещь существует… мы могли бы посидеть на них некоторое время. Мы могли бы подождать и не делиться, прежде чем у нас появятся производственные мощности, чтобы начать производство в больших масштабах, особенно учитывая гражданские беспорядки, которые это может спровоцировать. Более того, китайцы не были хорошими союзниками для нас в последние годы…
— Ах, — сказала она, улыбаясь.
Встретившись с ней взглядом, он многозначительно пожал плечами.
— Я подозреваю, что они не будут занимать первое место в списке для распространения, — сказал он. — Не только из-за Кейна. И даже не из-за нападения на Белый дом. И не из-за смерти нашего уважаемого президента Веллингтона. Хотя на данный момент немного оскорбительно для нашего интеллекта, что они всё ещё отрицают свою причастность ко всем трём инцидентам. Независимо от деталей, ложь была многочисленной и нераскаявшейся. И военные действия были беспрецедентными, по крайней мере, в этом столетии. У нас есть множество причин не делиться технологиями с Китаем до того, как мы подарим их другим.
Новак даже не моргнула.
После краткой паузы она опять одарила его одной из тех полуулыбок.
— Хорошо сказано, — пробормотала она. — И я согласна. Хотя если вы правы, то это унижение может обойтись дорогой ценой.
— И какова цена? — спросил Саторн. — Чем они пригрозили?
— Ядерной войной, — ответила Новак.
Она сказала это так, как говорила все остальное — барабаня пальцами по столу, наблюдая за его лицом, словно оценивая его реакцию.
Когда Саторн промолчал, Новак пожала плечами. Пожатие плеч было странным и, казалось, охватывало её руку вместе с узкими плечами.