Дракон
Шрифт:
И снова ему показалось, что он услышал лёгкий немецкий акцент.
— Они угрожали разбомбить то, что осталось от наших городов, один за другим, пока мы не передадим это противоядие, которое, по их мнению, мы скрываем от них, — продолжила Новак своим бесстрастным голосом. — У нашего президента, возможно, нет другого выбора, кроме как пойти на крайние меры. Возможно, упреждающие меры. Возможно, в ближайшие несколько дней. Максимум через неделю.
Саторн почувствовал, как от его лица отлило всё тепло.
Его ладони
Он рефлекторно сжал пальцы, не отводя взгляда от лица Новак. Как бы он ни мечтал, чтобы Брукс сделала смелое военное заявление после С2-77, на самом деле он не хотел, чтобы это оказалось именно таким заявлением. Не сейчас. Чёрт, он полагал, что время для этого уже прошло.
— Упреждающие меры? — пытаясь смочить рот слюной, Саторн поёрзал на сиденье, отчего кожа заскрипела. — То есть…
— Они решают это сейчас, — сказала Новак, всё ещё оценивая его своими маленькими глазками.
Саторн отвел взгляд от её морщинистого лица. Он позволил своим глазам сфокусироваться на экранах, разбросанных по верхней трети комнаты мерцающим кольцом изображений в реальном времени.
— Она примет решение сегодня? — спросил он.
— Я не знаю, — сказала Новак резким голосом. — Но я подозреваю, что да. Так и будет. Во всяком случае, основные моменты будут определены. На самом деле, я подозреваю, что решение уже принято.
Саторн отвел взгляд от экранов и снова посмотрел на неё, не скрывая своего недоверия, но старуха шокировала его улыбкой.
— Не волнуйтесь, — сказала она. — Здесь мы в полной безопасности.
— Не вол… — он чуть не подавился словами. — Это может означать вымирание. Настоящее вымирание. Или вы планируете просто клонировать последние несколько сотен из нас здесь, внизу?
Её улыбка сохранилась, но в глазах снова появилось холодное выражение.
Взгляд Саторна проследил за странными движениями мышц, которые пробежали по её маленькому телу.
— Вы когда-нибудь думали, что это неизбежно? — спросила она.
— Что? — Саторн невесело рассмеялся. — Вымирание?
— Да, — сказала она.
В ответ на его молчание она одарила его очередной лёгкой улыбкой.
— Человеческая раса, похоже, просила об этом, по крайней мере, более века, — добавила она. — …если не с момента её генетического зарождения.
Глядя на неё, Саторн почувствовал, как по спине пробежал холодок.
Тёмное подозрение закралось в его разум.
Эти странные глаза. То, как она говорила о людях.
Этот грёбаный акцент, который она пыталась скрыть, звучал даже старше, чем она выглядела, а выглядела она старше самого Бога.
Тот факт, что она пробралась в высшие коридоры власти. Тот факт, что никто, казалось, не мог выгнать её из Овального кабинета, даже сама Брукс.
Может быть, всё это действительно было чушью собачьей.
Возможно, его приятель из АНБ, Дворкин, был прав. Дворкин, конечно, был пьян. Позже он также утверждал, что пошутил, но, возможно, он прав в том, что сказал. Возможно, видящие всё это время играли с человеческой расой.
Может быть, все предполагаемые средства контроля — СКАРБ, Мировой суд, Зачистка, всё это — были просто дымовой завесой, созданной видящими, чтобы скрыть, кто на самом деле являлся главным.
Может быть, это просто утешительная ложь, которую видящие позволяли людям говорить самим себе.
Ничто не маскировало реальную власть лучше, чем иллюзия контроля.
Даже думая об этом, Саторн знал, что если он прав, то никогда не покинет эту комнату живым.
Когда он встретился взглядом со старухой, то увидел то же самое знание, отражённое в этих серо-голубых радужках. Улыбка до сих пор играла в уголках её несуществующих губ, но глаза оставались проницательными, оценивающими. Животными.
Рептильными.
Саторну показалось, что он заметил в её глазах проблеск любопытства, как будто она посчитала интересным, что он собрал воедино кусочки её личности сейчас, когда уже слишком поздно. Саторн наблюдал, как она смотрит на него, и поймал себя на мысли, что всё кончено.
На этот раз всё действительно кончено… и не только для него.
Человеческая раса шла по пути динозавров.
Когда эта мысль пришла ему в голову, он издал низкий смешок.
В этом звуке вообще не было юмора. Он получился сдавленным, задушенным.
Всё ещё усмехаясь, он посмотрел на своё бедро, где теперь сжимал пистолет. Он зачарованно наблюдал, как поднял пистолет с колен. Он не посылал своему телу команду сделать это. Рука и кисть больше не принадлежали ему.
Ему показалось, что он почти видит веревочки марионетки, когда главная судья Новак заставила его прижать дуло Беретты М9 к собственному виску. Он почувствовал, как его пальцы сжались на рукоятке, палец скользнул на место спускового крючка.
И снова, сам того не желая, он улыбнулся.
Она ответила ему улыбкой, но холод не покидал её каменных глаз.
— Знаете что, Новак? — сказал Саторн.
Он с трудом сказал даже это, выдавив слова сквозь стиснутые зубы.
Она склонила голову, как видящая в знак согласия.
Теперь, увидев это, он не мог этого не видеть. Она выглядела настолько чужеродной для него, что он не мог представить, чтобы кто-то поверил, будто она человек, если они по-настоящему смотрели на неё.
Теперь она выглядела развеселившейся, такой же холодной, как самый холодный наёмник-ледянокровка, которого он когда-либо встречал в бою в те дни, когда Саторн был рейнджером и сражался в пустыне. Большинству из этих ледянокровок не просто так поручали мокруху, а не сажали их где-то в комнате, чтобы передавать информацию агентам на земле, которые нажимали бы на спусковой крючок вместо них.